— Да вы посмотрите сами… Это же ведь — настоящий ангел .

Ждать напротив дома в машине становилось жарко и все менее интересно. Впрочем, азарт молодого, энергичного оперативника Максима Киримова не проходил даже спустя пару часов, пока продолжалось наблюдение за адресом прописки предполагаемого маньяка-убийцы.

Шилов уже позвонил жене, чтобы сообщить о собственной «неявке» как минимум до вечера. На это Катя ответила шуткой про воскресный поход по магазинам и непременную встречу с любовником, «дабы насолить нерадивому мужу жуткой местью за невнимание»…

— Олег Ильич, мы его действительно не зря здесь ждем? — вопрос Максима отдавал вполне здоровым нетерпением. — Может, ворваться туда, арестовать этого Альберта, а после допроса станет все абсолютно ясно…

— Он пока для нас — безобидный инвалид, которому кроме случайных каракулей, совпавших с местами убийств очень надуманно, даже предъявить для задержания нечего, — Олег Ильич усталым взглядом «мазнул» по надоевшему дворику.

Тут были высоченные тополя, маленькие дети на игровой площадке, палисадники для пенсионерок и несколько гаражей, за которыми иногда курили подростки, шествуя в школу.

Еще, конечно, в этом дворе проживал (возможный) серийник Ангел, уже убивший десять человек. Но пока такие домыслы оставались лишь в разряде следственных разработок.

— Дайте хоть на него снова посмотреть, — попросил молодой оперативник у следователя фотографию. — Если улики все косвенные, буду за этим белобрысым следить день и ночь, но с поличным поймаю. Уж на месте нового покушения он от меня не уйдет. Вместе со своей собакой…

— Отлично, Макс. Можешь начинать прямо сейчас, — Шилов в очередной раз вручил «напарнику» фотку Альберта, взятую из личного дела в ПНД. С изображения на мир слепыми глазами глядел худощавый паренек, блондин приятной наружности, располагающей к знакомству (если бы не «взгляд»: два ярко-синих вулканических ядра вместо невидящих глаз)…

— Ну и уродец, — отвесил Макс Киримов свой диагноз. — Такой убьет — не заметит и забудет через день. Он же явно ненормальный! В психушке ему было бы полезно побывать…

— Ты лучше запомни его лицо. Когда-нибудь ведь он выйдет из подъезда. Собаку выгуливать. Мусор выносить… Слепой — не значит парализованный. Если мы тут не зря версию высиживаем, то наш Альберт этот себя проявит. Обязательно.

— Кстати, почему сразу «выйдет»? Он может откуда-то возвращаться. От подружки, с работы. Сами же говорите, слепой человек вполне способен вести полноценный образ жизни.

Шилов ухмыльнулся и спросил:

— Ты сам-то когда подобной жизнью заживешь? Не надумал пока жениться?

— Упаси Господи! Мне и так хорошо. Почти без проблем, забот и обязательств. Встречу самую сексуальную девушку, тогда вместе с ней и подумаю, будет ли у нас свадьба.

Пока Киримов говорил, из двери нужного подъезда неторопливо вышел подозреваемый. Он был одет в кеды, черные брюки с множеством карманов, серую футболку и черную куртку (почти такую же, как у самого следователя Шилова).

Напарник по наблюдению Максим, продолжая рассуждать про «прелести» женитьбы, совсем не обратил внимания на уверенно идущего к их машине (обычной, не служебной, неприметной) парня-блондина; зато Олег Ильич заметил его сразу. И отказался верить собственным глазам…

Ослепший после многочисленных травм головы, Альберт-Ангел прошел мимо, вовсю смотря по сторонам своими темно-синими глазами.

Этот белобрысый парень мог видеть!

Без всякого сомнения.

Близнецы Герман и Альберт появились на свет совсем не вовремя… Их мать, брошенная обрюхатившим ее красавчиком, едва ли могла платить за квартиру. А тут еще и дети. Сразу двое.

На аборт денег все равно не хватило, жаль…

Мальчишки родились крепкими, но худоватыми. Каждый, казалось, жрет молоко за двоих. Герман вообще чуть ли не откусил матери сосок во время очередного кормления.

Альберт, надо признать, всегда вел себя потише брата. И было в нем что-то внеземное, космическое. Взгляд ребенка будто проникал за грани неких глубин, после которых любая жизнь не имела смысла.

Мать вначале ненавидела сыновей, а потом полюбила. Их беленькие головки ассоциировались у нее с ангельскими нимбами.

Близнецы росли в непростой обстановке. Но в детском саду им было весело. Впрочем, во время всяческих игр Герман проявлял свою врожденную жестокость, повергая молоденьких воспитательниц в шок собственной агрессией, которая могла возникнуть в любой момент, в любом виде: он бил девочек куклами по голове; дрался с мальчиками, пока они не начинали плакать от обидной боли или не проливали кровь (после сильнейших ударов по носу, губам и глазам).

Альберт же тихонько играл в игрушки, пока его братец «развлекался» по полной программе. А наказания делали Германа гораздо злее и мстительней…