А в худшем?

Об этом мне думать не хотелось.

Я смахнула со стола бутылку в мусорное ведро и присела к подоконнику. Закурила, задумавшись.

«Нужно исходить из худшего, – размышляла я, – тогда меньше вероятностей того, что я ошибусь в своих расчетах. То есть – меньше вероятности того, что моя ошибка будет фатальной. Итак – предположим, что за Дашей действительно установлена слежка. Кто бы мог эту слежку установить? Ясно, что не милиция – Даша оставила свои сумасбродные выходки, которым предавалась тогда, когда была членом Общества поклонников Сатаны – значит, милиции она не нужна. Если бы ее хотели задержать за те фокусы, то давно задержали бы. Но прошел год – и ничего».

Сгустившиеся за окном сумерки все еще позволяли мне различать двор – две бабульки, сидящие на лавочке, собачник, уныло выгуливавший толстого и неповоротливого мопса. Мопс пристроился, подняв заднюю лапу, к старушечьей лавочке, одна из бабулек протестующе замахала самодельной клюкой, изготовленной, кажется, из старой лыжной палки.

Собачник несколько раз дернул поводок, но мопс отошел от скамейки, не раньше, чем закончил свои дела.

«Выходит, не милиция следит за Дашей, – продолжала я свои размышления, – тогда – кто? Даша – девушка довольно состоятельная. Ее содержат родители, не последние люди в столице. Может быть, преступники следят за Дашей, чтобы выбрать момент и похитить ее с целью получения выкупа?»

«То же не то, скорее всего. То есть – возможно, но... Даша говорит, что давно замечает слежку за ней, и несомненно то, что, если бы ее хотели похитить, то уже похитили бы. Значит, не для похищения с целью выкупа за ней следят?»

А зачем тогда?

«Сейчас цель слежки выяснить мне вряд ли удастся, – решила я, – путем размышлений. Ясно одно, что те, кто следят за Дашей, готовят ей точно не праздничные подарки. Теперь предположим, что Васик, вытащив, Дашу из моей квартиры, повез ее к ней же, как я ему приказывала, надеясь на его пристойное поведение. Если они достигли пункта своего назначения, то следящие за Дашей, их заметили и пошли за ними. Васик точно был не в состоянии, скрываясь от Даши, наблюдать за ней. Скорее всего они друг друга поддерживали под руку, чтобы не упасть и не уснуть по дороге. Джип Васика так и стоит у моего дома – выходит они передвигались по городу на своих двоих. Ну, то есть – брали такси, ехали на метро и так далее...»

Заоконный мопс, видимо, уже пресытившийся прохладным воздухом весеннего вечера, потащил своего хозяина домой. Бабульки ушли в подъезд еще раньше. Двор стал полностью пустынен.

Я закурала еще одну сигарету, пододвинув себе поближе пепельницу.

«Куда пошли Васик и Даша, после того, как они побывали по моему приказанию на квартире Даши? – думала я. – Если они, конечно, там побывали... Здесь их нет, где же они? Может быть, те, кто следят за Дашей, воспользовались беспомощным состоянием парочки и...»

Я вздрогнула. Нет, не может быть. Черт возьми, если что случится с Васиком и Дашей, то это я буду во всем виновата. Знала же, что Васик Дылда – человек, у которого полностью атрофировано чувство ответственности. Если год назад мне с его помощью удалось провести расследование и найти убийцу моей сестры, то это еще ничего не значит. Год назад я совсем не знала Москву. Также мне не был знаком круг, в котором вращалась Наталья, а вот Васик всех ее знакомых знал отлично, так как сам ввел Наталью в Общество поклонников Сатаны, даже сам внес за нее вступительный взнос – он тогда являлся ее, как это называется, бойфрендом.

– Он незаменим, если над ним осуществляется твердое руководство, – вслух произнесла я, – но самостоятельно действовать он не способен. Обязательно вляпается в какую-нибудь поганую историю. Вот вчера – пошел за пивом и загремел в милицию. В обезьяннике с каким-то бандитом общался. Хорошо, что тот оказался его бывшим одноклассником, а то... Обычно всяческие уголовники недолюбливают молодых людей, придерживающихся в одежде и внешности стиля, которого придерживается Васик Дылда – длинные крашенные волосы, кожаные штаны, исполосованные молниями, сумасшедшей раскраски маечки и куртка-косуха, украшенная заклепками и нашивками всех видом и конфигураций. Хорошо еще, что Васик теперь не пользуется косметикой, а то год назад он накладывал себе на лицо устрашающий макияж, становясь похожим не то на Мэрилина Мэнсона, не то на Джея Симмонса из «Kiss»...

Тут я спохватилась, что снова начала рассуждать вслух. Пренеприятная привычка, от которой я стараюсь избавляться, чтобы не напоминать самой себе старую выжившую из ума бабку или затворницу-монашку.

Но что тут поделаешь, если я давно уже живу одна и, когда я нахожусь дома, мне поговорить не с кем, кроме самой себя. Единственные мои хорошие знакомые, если не считать сослуживцев по рекламному агентству, где я работаю, это Васик и Даша.

А они давно уже не заезжали ко мне. У меня даже домашним животных нет. Кто за ними будет следить, пока я целый день мотаюсь по городу по заданиям шефа? Не могу же я себе позволить нанять гувернантку для кошки.

«Ладно, – кусая губы, чтобы снова невольно не заговорить вслух, подумала я, – это все лирика. Сейчас мне нужно прикинуть, где могут находиться Даша и Васик? Конечно, разыскать их в таком огромном городе, как Москва, вряд ли мне удастся, но попробовать можно. У меня есть только два номера телефона, по которым можно позвонить – Дашина квартира и квартира Васика. Мобильных телефонов ни у Даши, ни у Васика нет. Даша не пользуется сотовой связью, так как она у нас девушка задумчивая и вечно витающая в облаках и поэтому он плохо переносит, когда ее что-либо отвлекает в момент ее раздумий – внезапный звонок, например. К тому же она вечно сидит дома, а дома у нее есть обычный проводной телефон. Балбес же Васик разбивает и теряет мобильники каждую неделю. Вот и вчера, когда мы выпивали здесь, на кухне, он взахлеб рассказывал, как прошлой ночью менял в ларьке свой мобильник на две бутылки портвейна, так как наличных у него с собой не было, а кредитные карточки в ларьке, конечно, не принимали».