Он продолжал хохотать и хохотал, скорее всего, еще долго после того, как я повесила трубку.

Лихорадочно одевшись, я вдруг остановилась посреди прихожей и вернулась на кухню. Оставленная мной в пепельнице сигарета дотлела до фильтра, но еще слабо дымилась. Я притушила ее пальцем и тут же закурила новую.

«Разберемся на месте, – подумала я, – посмотрим, что я смогу выяснить, когда приеду к дому Васика».

Василий Петрович Донин никак не мог уснуть, ворочаясь в проваливавшейся под его тяжелым телом слишком мягкой постели.

Он и вздыхал, и поднимался пить скользкую ночную воду из горлышка чайника, и считал в уме до ста. Дольше считать не хватало терпения и мысли с пустого счета сбивались на другие – лихорадочные и будоражащие, и он три раза выходил курить на балкон, чтобы холодный ночной воздух остудил тело и было потом приятно согреваться в постели и так незаметно уснуть.

Ничего не помогало.

Даже Василий Петрович попробовал пихнуть в бок давно и сладко спящую рядом супругу Розалию Аркадьевну, с целью ее разбудить и заняться с ней известного рода упражнениями, после которых, как Василий Петрович знал по опыту довольно долго совместной супружеской с Розалией Аркадьевной жизни, засыпается легко и спится крепко – но Розалия Аркадьевна, не пожелав открыть глаза, так в ответную пихнула локтем Василия Петровича, что тот едва не скатился с кровати и долго еще растирал ушибленные супругой ребра и что-то ворчал себе под нос.

Наконец часам к трем ночи Василий Петрович Донин понял, что вернее всего уснуть сегодняшней ночью ему не удастся.

Кряхтя, он поднялся с кровати, шаркая босыми ногами по холодному линолеуму, прошел на кухню и включил там свет, закрыв предварительно за собой дверь поплотнее.

Там, рассеянно глядя на разбегающихся по стенам тараканов, Василий Петрович снова закурил, но так и просидел с дымящейся сигаретой, ни разу не затянувшись, пока его не заставил очнуться от оцепенения серый столбик невесомого пепла, упавший с кончика сигареты на голую коленку Василия Петровича.

Василий Петрович выругался, швырнул окурок в раковину и поднялся, чтобы включить маленький, стоящий на холодильнике телевизор.

Ни один канал не работал, кроме одного – по которому передавали яркое шоу – где под вкрадчивую музыку извивались вокруг сверкающего застывшей змеей столба девушки, постепенно освобождаясь от скудных лоскутов, покрывающих их без всякого сомнения великолепные тела – обнажая те его части, которые вообще-то не принято обнажать.

Этот-то канал и стал смотреть Василий Петрович. И, несмотря на то, что был взвинчен настолько, что не мог заснуть, увлекся – даже не заметил, как дверь на кухню открылась и перед ним, закрыв экран телевизора появилась Розалия Аркадьевна.

Василий Петрович вздрогнул и заморгал.

– Ну и как это называется? – зловеще осведомилась Розалия Аркадьевна, уперев мускулистые руки в массивные бока – перед тем, как выйти замуж за Василия Петровича, тогда – подающего надежды комсорга – она довольно длительное время работала крановщицей на стройке.

– Но один канал больше на работал, – сглотнув, пояснил Василий Петрович, – вот я и... А что такого? Для того и показывают, чтобы смотреть.

– Старый хрен, а туда же, – процедила Розалия Петровна и выдернула вилку из розетки, отчего экран маленького телевизора вздрогнул и покрылся серым снегом. – Ну-ка, пошли спать. Тебе завтра на работу, а ты полуночничаешь тут.

Василий Петрович вздохнул и уже поднялся было со стула, но что-то подкосило его и он снова шлепнул дряблую задницу на мягкое сиденье.

Теперь и Розалия Аркадьевна присмотрелась к своему мужу и поняла, что что-то с ним творится неладное. Вовсе не сластолюбие, характерное для старых партийных работников, хоть и перековавшихся в крупных бизнесменов, заставило его подняться ночью от теплого бока спящей жены и уединиться на кухня для просмотра эротического тележурнала.

Розалия Аркадьевна не стала гнать мужа в постель. Она открыла шкафчик, достала оттуда початую бутылку дорогого французского коньяка и стопочку.

Наполнив стопочку, она подала ее Василию Петровичу, и тот махом выпил.

– Ну, – промолвила Розалия Аркадьевна, когда Василий Петрович отдышался, – рассказывай, что там у тебя случилось? На работе что-нибудь?

Василий Петрович вздохнул и, прежде чем начать рассказывать, выпил еще одну стопочку коньяка.

– На работе, – проговорил он, обреченно опустив глаза в пол, – где же еще. Такое началось, что – не приведи господи. Шеф опять колобродит чего-то. Опять наколобродит, а отвечать – кому? Василию Петровичу Донину. Все документы-то на меня составлены, хоть и фирма шефу принадлежит целиком.

– Опять с бандитами связался твой шеф? – предположила Розалия Аркадьевна, присаживаясь напротив мужа.

– А черт его знает, с кем он связался, – уныло пробасил Василий Петрович и почесал вялую шертку на обвисшем животике, – собирается передавать крупную сумму каким-то ребятам, говорит, что получит фантастические проценты. Требует, чтобы я дал свои подписи на сбор суммы, без моих подписей по линии бухгалтерии, сама знаешь, ничего не получится.

– Может быть, и вправду большие деньги заработаете? – осторожно спросила Розалия Аркадьевна. – Сейчас-то все возможно – времена какие... Обманул кого – и вот, пожалуйста – миллионер. Ты сам, вспомни, каким путем в бизнесмены выбился?