– Слава тебя обижал в детстве? – спросила я.

Костя покачал головой.

– Он просто не обращал на меня внимания. Знаешь, почему я увлекся одеждой? Я хотел выделиться. Потом стал профессионально изучать одежду, то есть историю моды, хотя нет… Именно одежду. Ну и понял: вижу, что кому подойдет. И опять же женщины…

Костя рассмеялся.

– Мне всегда казалось, что модой и одеждой занимаются только голубые, – призналась моя мама.

– Скажите этой моей жене, – попросил Костя. – Нет, я люблю женщин, и только женщин. Ну а моя работа дает мне массу возможностей для знакомства. И обхаживать женщину не надо. Одел так, что стала красоткой, подчеркнул самые выигрышные черты – и женщина твоя. Только Алена не относится к этому с пониманием!

Да, иметь такого мужа – тяжелое испытание.

– А за границу не думал уехать?

– Кому я там нужен? И я ведь не модельер. Я не создаю коллекции. Я одеваю из того, что создали другие.

– Там нет спроса на таких специалистов?

– Наверное, где-то есть, но тут у меня уже своя клиентура, имя. И лень. Зачем мне что-то менять, если все устраивает? Мне нравится то, чем я занимаюсь.

– Но зачем тебе тогда лезть в это дело?! – воскликнула моя мама. – Зачем тебе рисковать? Ведь ты же рискуешь?

– Да бабы меня достали! – сорвался Костя. – Без меня им не справиться. Я же наследую за Славкой. Родственник – я, а не они. Ну и, в самом деле, чего добру-то в чужие руки? Мало ли что Славке в его больную голову втемяшится. Ну а теперь вам троим помочь хочется. Может, потом там зачтется. Начнет ваша девочка нормально ходить – ну, значит, я в своей жизни поучаствовал в одном добром деле.

Я подумала, что это, наверное, Костя убедил Нину Петровну и Алену оплатить операцию Настеньке. Он мой союзник? Или все-таки из этой семейки никому не следует доверять?

Вскоре Костя уехал отсыпаться в квартиру, где проживал с женой и тещей, нам оставил две тысячи рублей, чтобы вечером сходили в магазин и купили продуктов. В квартире имелись чай, кофе, сахар и несколько бутылок спиртного, но какие-либо продукты и даже соль отсутствовали. Костя включил нам старенький холодильник, который ему тут раньше не требовался, но который он не выкинул. У нас были бананы и апельсины, купленные им для Настеньки по пути. Была бутылка воды и коробка сока. И все.

– Надо было консервов взять и картошки, – вздохнула мама.

– Но мы же не будем здесь жить?

– Да хоть на первые дни, пока будем.

Я пожала плечами. Какой смысл говорить в сослагательном наклонении? Посоветовать нам это Нине Петровне и Алене даже не пришло в голову. Ну а мы… Мы вообще не представляли, что нас ждет. Конечно, мы взяли печенье, шоколадки, которые съели по пути, но требовалось-то что-то существенное! Да и собирались мы впопыхах.

Когда мы проснулись, я отправилась в ближайший к дому супермаркет. По пути увидела «Магазин доступных бриллиантов», заходить не стала, да и народа сквозь витрину в нем не заметила – только скучающих продавщиц и охранника. Но как-нибудь, наверное, нужно будет заглянуть, а то у меня в голове слово «доступный» никак не хочет сочетаться со словом «бриллиант». В супермаркете поразилась питерским ценам. Как они живут-то в этом городе с такими ценами? Может, поэтому у них тут и бывают «доступные» бриллианты? Но народ, судя по всему, цены не смущали. Набирали полные корзины, а то и тележки. Похоже, что это были люди, возвращающиеся с работы.

На людей я тоже смотрела с интересом. Одевались здесь не так, как в нашем городе. А уж обувались-то точно не так. На многих женщинах были туфли, на других – уже сапожки, и это были модельные сапожки на каблуках. У нас в городе в это время в такой обуви уже не пройдешь. Да и не ходят у нас в такой, как я уже говорила. У многих тут имелись дорогие сумки, причем я по виду не смогла определить материал в нескольких случаях. Не кожа. То есть, наверное, кожа, но какого-то экзотического существа. Я читала про сумки из скатов, слонов, крокодилов. Может, теперь видела своими глазами, но не могла определить? Я удивилась тому, как одеты мужчины, даже не тому, как одеты, а тому, насколько они ухоженны. Конечно, попадались исключения, но основная масса разительно отличалась от мужчин в моем городке. Здесь мужчинам было не все равно, что носить! И не было подавляющего большинства женщин, как в нашем городке. Было много мужчин средних лет, причем совсем не горьких пьяниц! Восточных людей в общей массе оказалось больше, чем у нас, но они не отличались от наших – по крайней мере, по одежке. И здесь встречались не только восточные мужчины, но и женщины. К нам же мужчины ехали одни. Женщин у нас своих был переизбыток.

Я взяла куриных окорочков, макароны, которые оказались в два раза дешевле картошки, помидоры, огурцы, йогурт, молоко, манную и гречневую крупу. На кассе мне чуть не сделалось дурно. Интересно, здесь есть дешевые рынки и маленькие магазинчики, где продавцы знают всех покупателей? Или здесь только сетевая торговля?

Когда я вернулась в квартиру, там уже находилась Нина Петровна собственной персоной. Она, отдать ей должное, привезла нам еду.

– Ничего, все сгодится, – сказала Костина теща после того, как осмотрела мои покупки.

Оказалось, что моей маме придется возвращаться в эту квартиру ночевать, и тут завтракать и ужинать, так что еда в любом случае нужна. В Питере полно круглосуточных магазинов, но мама привыкла ложиться рано, да и уставать она будет сильно. Лучше, если я после операции еще закуплю круп и молока длительного хранения. У нас в городе такое вообще не продавали. У нас молоко покупали у тех, кто держал своих коров. Хотя оно предлагалось и в магазинах – но из ближайших фермерских хозяйств.

– Ничего, разберетесь, – махнула рукой Нина Петровна.