В общем, мы оказались в одной постели. Он относился ко мне так бережно, как будто в его объятиях оказалась девственница, хотя я на самом деле впервые в жизни испытала такие невероятные ощущения. С Андреем все было по-другому… Да и условия были другие. Не имелось большой квартиры в Петербурге, вообще не имелось никакой квартиры, только общежитие или выезды на природу. Хотя при чем тут Андрей? Зачем я его вообще вспомнила?!

Хотя Андрей меня любил и, как оказалось, оценил… Но это – страница из прошлого. Настоящее для меня – это Слава. Пусть ненадолго, но я получу хоть крупицу отмеренного мне судьбой женского счастья. Пусть только сегодня… Но это счастье у меня было!

Я ожидала, что Слава останется со мной в одной постели до утра, но он ушел к себе. Может, он чего-то стесняется? Любовью мы занимались в темноте, я не видела его тела. Но руками не почувствовала никаких шрамов. Но, может, они гладкие? И Слава не хотел, чтобы я видела его покореженное тело? Или он стесняется размера своего полового члена? Но ведь дело не в размере, а в исполнении! Исполнение же, по-моему, было на самом высоком уровне. Я хотела, чтобы мужчина относился ко мне именно так, как относился Слава. Я получила удовольствие. Мне было не просто хорошо, я чувствовала заботу о себе, беспокойство о моих чувствах и желание доставить мне удовольствие. Что еще нужно женщине?!

Хотя, похоже, Ларисе нужно было совсем другое… Яркие ощущения, дикая, необузданная страсть, постоянная новизна… А я ведь должна была изображать Ларису. Но я не Лариса.

Неужели Слава этого не понял? Или он так изменился после аварии? У него на самом деле проблемы с головой?!

Но заснула я в ту ночь счастливой. Впервые за долгое время. Возможно, впервые в жизни.

Билеты в Мариинский театр поехала покупать я одна. Верка опять торговала печеньем, вырваться не могла. На кого оставишь отдел? Хотя на десять минут они с Шахназой друг друга подменяли. Верка жаловалась мне на покупателей – энергетических вампиров, которые сосали из нее соки.

– Ты просто устала, и работа для тебя непривычная, – отвечала я. – И климат.

– Ага, ты бы пообщалась с этими бабками, которым явно нечего делать, и они идут по магазинам, покупают на тридцать рублей и пьют, и пьют силы из молодых девчонок, которые стоят за прилавками от не самой лучшей жизни. И почему всем интересно, откуда я приехала? Очень удивляются, что я не из Молдавии.

– Ну, ты же явно не из Таджикистана и не из Узбекистана, – заметила я. – Наверное, местные покупатели знают, откуда приехали продавцы, если постоянно ходят в эти магазины.

– Из Таджикистана ни в нашем домике, ни в соседнем никого нет. Только из Узбекистана, – просветила меня Верка. – Или из Молдавии. Русские девчонки – все из Молдавии. Только я одна из средней полосы России. Лида, почему в городках типа нашего нет работы, а в Питере она есть и занимают ее не русские?

У меня были версии ответа на этот вопрос. И ответы я встречала в Интернете и слышала по телевизору. Но какой толк нам обсуждать эту проблему между собой? Пока бесправные граждане других стран, соглашающиеся на низкие зарплаты, выгодны работодателям и миграционным чиновникам, они будут занимать рабочие места, которые могли бы занимать россияне. И будут демпинговать зарплаты. И социальная напряженность будет только расти…

Я не понимаю, почему простым русским из бывших союзных республик, ныне – независимых государств, трудно получить гражданство, требуется собрать кучу справок, посетить далеко не одну инстанцию, почему наши нуждающиеся в улучшении жилищных условий граждане годами не могут получить квартиры, а чиновники привечают спившегося француза, который получает у нас несколько квартир. И ведь в любой момент этот комик, перед которым расстилаются чиновники, может плюнуть в Россию.

В общем, я купила билеты в старый Мариинский, отвезла два Верке, она отдала деньги, которые ей субсидировал Тимофей Ильич, и поехала домой. Билеты взяла не в партер, а на один из ярусов, как посоветовал Слава. Балет, по его словам, лучше смотреть сверху, а в старой Мариинке из партера можно не увидеть часть происходящего на сцене. Ведь там изначально сидели гусары со своими дамами и направляли лорнеты и бинокли на ложи, чтобы посмотреть, кто пришел, с кем пришел, во что одет… Во времена появления Мариинского люди ходили в театр не только для того, чтобы смотреть спектакли. Цели были несколько иные…

Когда я оказалась на площадке перед дверью Славиной квартиры, ко мне метнулась женщина, которая до этого сидела на подоконнике у окна лестничной площадки. Она бросилась ко мне именно тогда, когда я уже подошла к определенной двери, а до этого просто наблюдала, куда я направлюсь. Это еще кто такая? И почему я до сих пор не купила хотя бы какой-нибудь баллончик? Хоть что-нибудь для самообороны?

Я шарахнулась в сторону.

– Не бойтесь меня! – воскликнула женщина.

Она на самом деле выглядела очень прилично – ухоженная, дорого и стильно одетая, неброский макияж, приятные духи.

– Я – мать Кости, – представилась женщина.

– Какого Кости? – в первый момент не сообразила я. Потом вспомнила, что у меня один знакомый Костя, и он на самом деле похож на эту женщину.

Я моргнула.

– Вы же вроде бы живете в Германии, – сказала я и подумала: «Почему Костя не предупредил меня о приезде своей матери? И вообще, она-то зачем приехала?!»

– Живу, – кивнула женщина. – Где мы с вами можем поговорить? Тут как-то…

Она не нашла нужного слова, но обвела жестом нашу лестничную площадку, отдать должное, чистую, хотя без цветов, ковров и кресел.