С фамилией «Люлин» в столице вообще нечего делать. Нюням и размазням одна дорога — вон из Петербурга, да подальше, на Урал либо в Сибирь. Либо к японцам, на их маленькие, но чересчур гостеприимные острова — вон сколько их туда набежало! Ведь если здраво рассудить, никто и нигде не селится без причины, раз набежали — значит, надо им было. Вот и в Петербург все лезут, несмотря на промозглую погоду, неприветливые облака, наводнения, эпидемии и прочее. Во всём есть свой скрытый здравый смысл, даже в опасностях, так что нечего бояться риска — раз послал его Бог, значит, так надо было. Испытывает Бог человека, как же без испытаний-то? А что иные хотят спокойно всю жизнь прожить, не замаравшись — в том кроется низкое кокетство.

Опираясь на подобные рассуждения, легко водить дружбу с совестью, и граф ни разу не усовестился за свои поступки. Падая, он имел ощущение, будто поднимается ввысь…

Пётр Сергеевич не сомневался: всё, что с ним происходило, было результатом действия потустороннего, болотного, перевёрнутого и, тем не менее, такого родного мира. Он был душою оттуда и туда должен был неминуемо вернуться. Подземная родина его не покидала, время от времени давая о себе знать. А иначе зачем, почему это вдруг, с какой это стати встретилась ему в один прекрасный день не менее прекрасная особа — розовая фея, зазеркальный ангел, отнюдь не небесный. Только бы удалось вывезти её из богадельни и доправить до гостинички — на встречу с «маменькой». А там уж он сам. Неужто же не сможет заморочить голову потенциальной тёще? Чем он хуже хлюпика и размазни Люлина? А господин Барский — тот будет наповал сражён красой, манерами и богатыми одеждами гостьи!

Впрочем, о богатых одеждах Анны давно и помина не было. За последний месяц фея изрядно пообносилась, слишком уж расшвырялась подарками, себе ничего не оставила. А новых поступлений не предвиделось, увы. Но об этом Пётр Сергеевич пока не думал. Трясясь по ухабам объездной дороги, кивая на вопросы незлобивого кучера, он мечтал, мечтал, мечтал… И то было воистину приятно!..

Пребывая в мечтах и воспоминаниях, граф Скобелев не заметил, как проехали южную границу Петербурга. Начало смеркаться.

— К Смольному аккурат к полуночи доберёмся, — молвил кучер. Пётр Сергеевич машинально кивнул. Несмотря на дикую усталость, он лихорадочно соображал. Учитывая полное безденежье и невозможность останавливаться «в номерах», граф задумал переночевать у распоследней капитанской пассии, у недавно взятой «на работу» дамочки по имени Аглая. Её адрес он получил от Фросеньки. Дамочка та, помнится, имела виды на него, да не смела в открытую флиртовать — капитана боялась. Теперь же охотно примет. Поскорей бы выудить «сестру» из института!

К Смольному подъехали, как и ожидалось, ночью. Ворота отворил почти трезвый привратник. Трезвость в таком месте дело не лишнее, но ближе к ночи немножко полагается, ну, раз погода в городе традиционно питьевая. Хорошо, что то был не Архип. Хоть и изменил граф внешность до полной неузнаваемости, но всё же…

Из здания вышла дежурная дама. Вид у неё был заспанный и невероятно строгий, однако Пётр Сергеевич знал подход: мигом вынул ассигнацию.

— Прежде денег не мешало бы… документы показать… — широко зевнула дама.

Предъявил он ей документы, свои и «сестрицыны», которые были в полнейшем порядке, а затем, со скорбью в голосе, выдал много раз отрепетированную фразу:

— Знаете ли, у нас в роду наследственная болезнь имеется, впервые проявляется в восемнадцать лет, а моей сестре сейчас семнадцать с половиною. Я выписал докторов из Швейцарии, снял два номера в гостинице…

Все эти тирады были не нужны. Сонная Анна появилась через три минуты. Увидев яркого блондина, в ярком же камзоле, проснулась окончательно: брат?! У неё есть брат?! Но в объятия пошла, как вежливая девушка. Тут-то и сообщил ей граф, шёпотом, на ушко, что он от Юрия Петровича. От жениха.

— Кем вы ему будете? — спросила барышня.

— Я его давнишний друг, с молодых ногтей, сызмальства, с самого детства!

— Последняя записка была от вас?

— Так точно-с! — ответил граф. — А остальные свитки, предыдущие — все как есть от него-с… Получали-с?

Фея радостно закивала.

— Когда я с ним увижусь?

— Не далее как завтра вечером, в Петергофе.

— А что ему мешало приехать самому… сюда… ко мне?

— Вы ведь знаете, что у государя-батюшки встреча с братом — по случаю панихиды. Ваш Юрий Петрович при этой встрече обещал присутствовать, по-родственному, он ведь родственник Романовым…

— Неужели?!

Как приятно нищему болотнянину дурачить избалованную фрейлинами болотнянку! Словом, отчалили…

Когда подъехали к зданию на Гороховой, Пётр Сергеевич покинул боичку, велев кучеру быть на том месте ровно в шесть утра у подъезда.

— Пошто так рано, барин?

— А ты разве не помнишь, тетеря, как мы ехали сюда? По ранней-то дорожке спокойней будет. Ну, как снова кто-нибудь главный путь запрудит? Вдруг ещё какие-нибудь родственники у государя объявятся, вспомнят, что у них есть кузен или дядька, работающий царём?