— Что-то не припомню таких кличек! Кто это?

— Это два оболтуса в летах, которые тебя, под видом дальнего родственничка, доставили к Ляле с Юрой!

— Так рыжая — не моя тётка?!

— Нет.

— Класссс! А я было хотел расстроиться…

— Знала, что обрадуешься, потому и разоблачила их в твоих глазах. Нужны они мне были, позарез нужны для той операции, а никого другого под рукой не оказалось. Я ведь за съём квартиры не плачу, выходит — граблю хозяев. Так пусть хоть машинёшку новую получат, думаю, а я за неё Главному потом отдельный ответ держать буду…

Мася занервничал, аж испариной покрылся.

— Вы обещали тайну — так валяйте, я не проболтаюсь!..

Начала старуха с большого далека, с истории Василия Блаженного, легендарного святого, который мог, плеснув стакан водички через плечо, потушить какой-нибудь пожарчик — километров этак за пятьсот от места, где трапезничать изволил. И ещё много историй выпалила, вся соль которых заключалась в достижении огромных результатов путём затраты маленьких усилий.

— Всё зависит от масштаба личности. Иной пыжится, тужится, напрягается и — ничего, а иной — мизинцем шевельнёт, и на другом конце планеты гора рушится…

— А у меня масштаб какой?

— Правильно мыслишь, — крякнула старуха, — масштаб у тебя примерно тот же, что и у всех в вашем роду, у Дверниковых…

Максим напрягся, начал вспоминать… Было дело! Масштабное! Однажды пожелал поэтишке, унизившему его в стенгазете, чтоб он двоек нахватал, так тот потом долго дневник родителям показать боялся. И ещё случались случаи, но о них как-то неудобно было вспоминать.

— Думаешь, почему я в обносках хожу? — продолжила мадам. — Ведь и у меня масштаб не хухры-мухры! Возьми я из казённых средств хоть одну копейку — она в моих руках обретёт в цену миллиона. Я ведь у всех на виду, меня почитают, так что воровкой слыть не хочется. Как увидят, что я разоделась-расфуфырилась, сразу станут подсчитывать, сколько украла. Пример дурной брать начнут!

— Думаете?

— Уверена! А Главный — тот и вовсе в дерюжке ходит! Правильно! Зачем ему себя самого объегоривать? Возьмёт лишнее — получится, что у себя украл! Он же…

— Князь мира сего?

— Да! Матерьяльная часть вся его, хотел бы — уж так выпендрился бы!..

Мася снова вспомнил про обещанную тайну.

— А… А при чём тут, всё-таки, моя родня? Вы про них какие-то секреты знаете или пошутили?

Прежде чем ответить, старуха собрала со стен все фотографии, освободила от рамок, сложила в лёгонькую стопочку, сунула в полиэтиленовый пакет.

— Идём назад, на кухне всё объясню, за чаем!..

Через пять минут уже были на кухне. Бабка не только чай заварила, но и ватрушек напекла — всё происходило как в ускоренном кино. Разлившийся ванильный аромат окочательно расположил к таинственным беседам.

Во время кулинарного сеанса Максим разглядывал фотографии предков. Затем бережно сложил их в стопку и определил в пакет.

— Поаккуратней с фотодокументами! Они послужат вместо орденов — такой же мощный артефакт, поисковик невероятной силы! — сказала, старуха, сняв фартук. Она присела у стола, тут же присосавшись к фляге. Чай с ватрушками был предназначен для Максима. Тот, не тратя времени, бросился наворачивать любимые деликатесы. Откуда бабка знала о его слабости к ватрушкам? Гипнотизёрша, медиумша, что и говорить.

Мася не спешил задавать вопросы. Зачем? Старуху и так не надо было за язык тянуть.

— Ты уже много слышал тут всякого-разного, но я лучше повторюсь, чтоб легче переваривалось. Информация-то крупная, совершенно неожиданная…

Мадам кивнула на пачку фотографий.

— Эти люди — тоже символ героизма, совокупный идеал труженика, самоотверженного хозяйственника. Иногда главное — не результат работы, а намерение, с которым она выполняется, плюс вдохновение, плюс… как бы это сказать…

— Драйв?

— Совершенно верно! Их подлинные изображения, не ксероксные, равны по силе коллекции Харитоныча. Примерно равны, я проверяла. Казалось бы, пачка фотобумаги с картинками, но в ней заряд недюжинной силы. А ордена, особенно их полная коллекция, брызжут ни с чем не сравнимой энергией военной славы, энергией подвига… Вот тебе вся тайна о твоей родне! Разочарован?

— А как вы догадались, что за подлинными орденами надо идти именно к Харитонычу?

— Васька-Синюшник доложил, мой агент у вас там, наверху! Кстати, твой сосед по коммуналке…

— Может, по лестничной площадке?

— Э-э-э, нет, тот на площадке жить не будет, — прикинулась дурочкой старуха, — Васенька любит тепло, у него ревматизм…

Тут опять пришлось Максимке широко разинуть рот и не закрывать до самого конца повествования.

— Вы, верхние людишки, любите за границами шастать, иные даже эмигрируют, и с превеликим удовольствием, а мы, которые пониже, любим в ваш, в верхний мирок эмигрировать. Сначала на разведку, а потом уж и на постоянку… К вам рвутся те, кто посмелее, пошустрее, у кого ай-кью повыше. У нас тут тоже разные экземпляры водятся, верней, водились раньше…