Очухавшись, Свиридка-Токио отпарировал удар заумного малолетки.

— Хм… Ещё кому из нас больше повезло! Ты вот бесплатно вышел из игры, а нам с Лизонькой откупаться пришлось… Мы больше не привратники, хоть и клятву дали. Отказ от клятвы стоил нам… Полмиллиона долларов, однако! Когда-то моя зазнобушка меня выкупила, а в этот раз — я её, — довольно рассмеялся бывший крепостной.

В ходе того повествования был уточнён и размер капитала, остававшегося у Свирид-Прокопыча в сухом остатке: четыре миллиона американских долларов. Не так уж и много, но на маленькое ранчо в Швейцарии плюс на квартиру в Японии, плюс вообще на хорошую жизнь — вполне должно было хватить.

— Подожди! А чего тебе приспичило откупаться? Жил бы на два дома, на две страны, поди плохо! Скучно ведь тебе в Японии! — заволновался Юра.

— Инициатива исходила от карги, однако, — сухо комментировал всегда жизнерадостный японец. — Она такую сцену закатила нам с Лизушей, аккурат после своей ссоры с вашей Лялей…

Тут Юра разволновался ещё больше.

— Ой! Надо ж позвонить жене, как она там!

Набрав номер коммуналки на Обводном, князь приготовился услышать что-то страшное. Но ничего страшного не произошло.

— Юр, ты долго там ещё болтаться будешь?

— А ты как? Зачем с мамашей-то ругалась? Тебе ведь нервничать нельзя…

Пауза.

— Да я… Я-то в полном порядке… А вот ты меня пугаешь! О какой мамаше речь, мы ж с тобой оба сироты?!

— Ничего не понимаю… Ладно, если ты в порядке — я спокоен тоже! Жди нас! Скоро будем!..

Вернувшись в Питер, папа с сыном долго хохотали над Лялиным рассказом. Оказывается, когда нагрянула старуха, как обычно в лохмотьях и с нравоучениями, бывшая принцесса-болотнянка приняла её за баптистку-попрошайку, сунула сто рублей и захлопнула дверь. А бабка ещё долго стучалась и требовала впустить! Но Ляля пригрозила ей милицией, и та удрала.

— Так-таки удрала? — заржал во весь голос Юра.

— Да, а что? Дёрнула вниз по лестнице с ругательствами…

Несмотря на Лялину беременность, пришлось ей всё рассказать: и про мадам, и про зазеркалье. После жуткого повествования о таинственном и неземном, бывшая принцесса Анна вдруг спросила о вполне земных вещах:

— Слушайте, ребята, кто-то проверял гараж? Стоит ещё там наша тачка? Может, мстительная карга забрала её назад?

Тут и Харитоныч маслица подлил:

— Если забрала — то была права. Барыня, ты чё, мать свою родную выгнала?

— Дед, замолчи, а то и тебя выгоним, — рявкнул Юра. Но дед не слушал, душа требовала высказаться:

— Красавица, я о тебе был лучшего мнения! Дура ты совсем, что ли? Пусть бы бабка в гости к нам ходила, а малец бы пусть за зеркалом торчал — в школу всё равно ходить ленится… И машина с гаражом были бы целы!

Тут уж Ляля по-серьёзному возмутилась:

— Харитоныч, ты, конечно, алкоголик, но сейчас ведь трезвый?

— Ну…

— Тогда должен понимать: человека на машину с гаражом не обменивают. Зачем нашему мальчику всю оставшуюся жизнь в подземелье париться?! Мы мальчиков на велосипеды не меняем, правда Мася?

Малец кивнул.

— И потом! — раздухарилась бывшая принцесса. — Я отлично помню свою мать, мне было шесть лет, когда они с отцом умерли! Я своих родителей любила и сейчас люблю, а если в прошлых жизнях у меня ещё кто-то был, то об этих людях я знать не знаю и рыдать о них не собираюсь!..

Для разрядки обстановки, Мася решил выступить в роли мага:

— Харитоныч, иди в свою комнату, спрячься под кроватью, а я буду с твоим духом разговаривать.

Старик послушался, ушёл. Максимка начал публичный сеанс:

— Вася-Вася-Вася… Вася-Вася-Вася… Вася-Вася-Вася… Приём! Слышишь меня?..

И таки раздался ответ, но почему-то очень громкий, голосом Харитоныча:

— Чего тебе?

— Водки хочешь?

— Снова обманешь, стервец?

Харитоныч выскочил на кухню. Все оторопели.

— Ты смотри, — сказала Ляля, — и вправду его дух на «Васю» отзывается…

— А чего же мне на Васю-то не отзываться?! Если я по паспорту — Василий Харитоныч?!..

Все заржали, включая и четырёхлетнюю Кристину, которая проснулась от предыдущих криков и прибежала проситься к матери на колени…

После этого ещё много чего было. Например, через полчаса нагрянули с бутылкой Лиза и японец. Оба уже сильно под шафе, но ещё способные говорить. Свиридка-Токио, услышав о волнениях насчёт машины, торжественно провозгласил решение привратницы: