Шрифт:
— Дурочка ты моя, — погладил её по спине новый начальник. — Я выделю тебе покой для приёмов. Отдельный! Будешь лечить ветеранов духовно, а не физически… Кое-кто из них одинок, слаб здоровьем, требует внимания большого, обхождения особого…
— И какие же слова мне надо будет подбирать, чтобы, часом, не обидеть старичков?
— Ласковые! — радостно воскликнул благодетель страждущих. — Самые что ни на есть приятные! Ты девка умная, справишься, не горюй…
Капитан ещё долго сетовал на свою забывчивость. Как он мог запамятовать о тех, кому возраст и контузии не позволяет даже двигаться самостоятельно.
— Их к тебе привозить будут, а ты с ними беседуй…
— А они будут в мундирах? В погонах? В орденах?
Тут благодетель даже смутился. Но скоро пришёл в себя.
— Конечно в погонах, милая! И во всех орденах, если хочешь. Ветеранам только дай похвастаться медалями да прочими наградами…
— Не говорите так, мне их жалко…
— А если жалко, тем более не должна отказываться!
— Я и не отказываюсь, просто не люблю, когда о ветеранах говорят, будто они кровь свою весело проливали, а теперь их хлебом не корми — дай похвастаться…
Руководитель всех убогих сделал паузу. Затем елейно произнёс.
— Ты, я вижу, любишь всех военных, лю-ю-юбишь, да?
— Как же мне их не любить, сказала Фросенька, — коли не только тятенька, но и матушка моя, оба родителя были военными…
Капитан улыбнулся, но как-то невесело.
— Ты ведь уже знаешь, что любовь бывает разной…
— Знаю! — выкрикнулая Фросенька, не боясь разбудить гостей, давно храпевших за стенкой.
Начальник ветеранов традиционно «сделал пальчиком», мол, тсссс.
— Всю ширь её тебе лишь предстоит узнать. Ты ведь так молода… Готова ли ты к разной любви?
— Если будет настоящая любовь — готова.
Капитан, слегка помедлив, выдал заключительную фразу:
— Ну, а для того, чтобы выведать получше…
— Кто чем дышит?
— Да… Нужно много-много, долго-долго побеседовать. Начнём с бесед, согласна?
Как было Фросеньке не согласиться. Она всегда мечтала о большой любви.
Прежде чем знакомить Фросеньку с ветеранами и вручать ей благородную миссию исцеления раненых душ, капитан предложил ей потренироваться на более молодых и не так сильно потрёпанных жизнью военных.
— Они ещё не озлоблены, тебе с ними будет легче…
Благодетель стал приводить офицеров. Для приёмов выделил Фросеньке комнату, как обещал. То был не кабинет, скорее спальня, но стол там имелся, и не один.
Имелось в спальне-кабинете и зеркало. Фросенька, увидев его, ахнула: точь-в-точь такое же висело у неё дома, в избе, над сундуком с приданым. Жаль, что приданое, которое она так старательно шила, вовсе ей не пригодилось, так и осталось в деревне. Она ведь думала, что едет наниматься фрейлиной во дворец, и не захватила с собой почти никаких вещей. Кое-что купил ей капитан, добрая душа. Ну, да ладно, теперь она при работе, скоро сможет долг отдать.
Офицерам Фросенька очень нравилась, все они, как один, хотели с ней роман завести. Хоть в очередь их выстраивай! Но Фросенька пока ограничивалась беседами. Многие из офицеров никогда не были за границей и громко удивлялись: мол, такая молоденькая барышня, а уже успела повидать больше, чем иной бывалый генерал.
За беседы Фросеньке платили, но не слишком. Капитан этих денег не брал:
— Это тебе на ленты, — говаривал он.
Днём Фросенька работала, а ночью рассказывала капитану о своих успехах: кого словесно утешила, а кому дала понять, что он ей в папеньки годится.
— Не надо бы так резко! — смеялся благодетель. — Вдруг этот папенька имеет связи при дворе, похлеще моих. Мои, как видишь, недостаточными оказались.
После этих и подобных слов юная казачка бросалась любимому на грудь, объясняла, что никто кроме него ей не нужен. А любимый предлагал не сентиментальничать, а присматривать себе партию из числа местных офицеров-богачей, уверял, что среди них есть и будущие верные мужья, не чета ему, старому повесе.
Фросенька решила быть послушной. Начала с того, что иногда, в конце душеспасительной беседы, позволяла себя тискать и целовать. Иногда и большее позволяла, за что, естественно, получала больший гонорар, куда как больший!
Всё это девушку не очень веселило, она по-прежнему любила капитана.
Глава 15 Платоническая супруга
Прошёл ещё целый месяц, прежде чем Фросенька поняла, что не очень-то нужна благодетелю.
— Я вам надоела? — спросила она как-то ночью.