— Такого больше не будет, — сказала Шарлотта, глядя, как Люсинда заворачивает Джейкоба в одеяльце. — По крайней мере, в том, что касается меня, Люси. Я не позволю ему так со мной разговаривать. — Но тут она вдруг снова вспомнила, что Люк просил ее позволить Люсинде жить своей собственной жизнью. Но как оставить ее с этим болваном Маркусом?

— Дорога меняет людей, — тихо сказала Люсинда. — Ты сама видела, как она изменила Фрэнсиса. Да, она изменила и Маркуса тоже. Я только думаю, что смерть Фрэнсиса стала для него ужасным ударом, а потом ты… — Ее голос умолк, а щеки покраснели. — Ты и мистер Эшкрофт…

Она замолчала, потому что к ним подошла Молли Смитерс.

— Я бы хотела извиниться за то, что мои папа и брат сделали с вашим колесом, — сказала белокурая красавица.

Шарлотта не могла поверить своим ушам.

— Что ты сказала?

— До тех пор, пока бьется мое сердце, Шарлотта, я никогда не извинюсь за ту куклу, потому что все знают о том, что рабы не могут иметь своих вещей. Но то, что мои родственники сделали вчера… Я считаю, это неправильно.

Шарлотта бросила взгляд на Люсинду, кормившую Джейкоба под платком, свисавшим с ее плеча, с безразличием женщины, родившей уже полдюжины детей. Возможно, думала Шарлотта, беременность что-то меняет в женщине, так же, как она чувствовала, что что-то изменилось в ней оттого, что Люк Эшкрофт стал уделять ей внимание.

И теперь, глядя на Молли Смитерс, она недоумевала, что могло заставить девушку попросить прощения за действия своего отца и брата.

— Я удивлена, что женщина, которая думает, что у девочки-рабыни не может быть куклы, считает неправильным то, что ее брат нарочно раздавил чье-то колесо, Молли.

— Это абсолютно разные вещи, Шарлотта, абсолютно разные. — И она посмотрела в глаза Шарлотты. — Но на самом деле, я пришла, потому что хотела тебе сказать кое-что другое, ведь я знаю, что вы с Люком Эшкрофтом проводите много времени вместе.

Шарлотте казалось, что все ее тело вдруг напряглось.

— Я не считаю, что это касается кого-то, кроме меня и мистера Эшкрофта, — сказала она.

Молли пожала плечами.

— Как женщина женщине я хочу тебе сказать кое-что. Потому что я и сама пару дней назад все еще была неравнодушна к Люку.

Шарлотта по-прежнему была начеку.

— Это твоедело, — сказала она.

Молли смотрела на нее в упор, при этом ее голубые глаза были сияющими, ясными, торжествующими.

— Ты знала о том, что Люк женат? — спросила она.

Краем глаза Шарлотта увидела, как Люсинда быстро подняла глаза. Но об этом она думала не дольше того мига, когда заметила это. Нет, то, о чем она подумала потом, причинило ей куда большую боль: она вспомнила, как вздрагивала от прикосновений пальцев Люка, выкрикивала его имя, обнимала его… Она уже успела понять, что влюблена в него, хотя и клялась, что такого с ней никогда не случится. Наверное, всему виной те слова, которые он произносил, спрашивая Шарлотту о ее надеждах, мечтах и желаниях. Как будто она нравилась ему, или он даже любил ее.

— Я вижу, ты удивлена, — сказала Молли. — Я тоже удивилась, когда узнала, Шарлотта. Поэтому я решила, что должна тебе сказать об этом. — Она вздохнула, глядя сопернице в глаза. — Я знаю, что мы думаем по-разному, наверное, о многих вещах — рабство и так далее…

— Ты имеешь в виду свою веру в то, что можно по собственному усмотрению распоряжаться жизнью человека, когда такое в принципе невозможно, Молли? Веру в то, что противоречит Богу и природе?

— Это ты так думаешь, — спокойно сказала Молли.

— Это факт, — сказала Шарлотта. — И ты поймешь это, Молли, рано или поздно, когда будешь наказана за то, что сделала.

Молли прищурила глаза.

— Ты можешь думать что угодно, — сказала она. — А может быть, это тыбудешь наказана за то, что была с женатым мужчиной, у которого там, на Западе, куда мы едем, есть красивая жена. Я видела ее фотографию, Шарлотта. Попроси Люка показать ее тебе. — Она пожала плечами. — В любом случае, я думала, что должна сообщить тебе об этом, как подруга. У тебя прелестный ребенок, Люсинда, — бросила она, поворачиваясь и направляясь к своему фургону.

Шарлотта не могла найти в себе силы, чтобы посмотреть в глаза сестре. Ей казалось, будто позор запятнал ее кожу грязью.

— Он удивительный мужчина, Шар, — сказала Люсинда. — Сильный и смелый, и такой же красивый, как небо. Я уверена, многие женщины думают о нем. — Она немного помолчала. — Ты ведь не знала, — добавила она нежно.

«Женат, — думала Шарлотта. — Люк женат!» И лжец к тому же. Или, в лучшем случае, лицемер, ведь даже если забыть о том, что она никогда не спрашивала его, был ли он когда-нибудь связан с какой-нибудь женщиной супружескими узами, он никогда и словом не обмолвился о том, что у него есть жена.