Однако чуть погодя он вернулся к действительности и спросил себя, в самом ли деле намерен совершить такое безрассудство — плыть в другое полушарие за женщиной, которую знал один день. Он отрицательно покачал головой… и тут же устремил взор на восток, словно надеялся различить в тумане, за смутными и безмолвными силуэтами судов, берега далекой экзотической страны, британской колонии. Помимо Ласточки, туда отправился также Пегас, бесценный чистокровный жеребец, и никто бы не осудил Пирса, скажем, за то, что он устремился в погоню за своим имуществом. Что же странного в том, что он последует за своей любовью? В конечном счете эти два существа были для него залогом счастливого будущего!

Впрочем, что касается Пегаса… точно ли он все еще у Луи Пакуина? А Ласточка? С ней тоже неясно.

Пирс наконец снова обратил внимание на Жоржа. Тот так и стоял, только подбородок подозрительно вздрагивал.

— Что ж, Эдди, спасибо, что ты все это нам выложил, потому что… черт!

Он едва не был сбит с ног Жоржем, который вдруг бросился к нему и спрятал лицо у него на груди. Судорожно держась за лацканы, он не издавал ни звука, только содрогался всем телом.

Вот бедняга, подумал Пирс с состраданием. Кто-кто, а уж он-то мог понять, каково это, когда земля внезапно уходит из-под ног, когда кажется, что все потеряно. В этот момент он простил Жоржу и полное отсутствие манер, и длинный язык. Парнишка хорошо держался до сих пор, и только совершенно невероятная новость довела его до слез. Он любил отца, каким бы никчемным тот ни был. Пирс пожалел, что до сих пор не постарался по-настоящему подружиться с этим неугомонным, упрямым подростком. Если честно, это была не его вина: Жорж намеренно избегал его в последнее время.

Пирс старался найти слова утешения, но, как назло, ничего не приходило в голову. Ему нечасто случалось утешать кого-то. Эдди переминался рядом со сконфуженным видом, не то жалея приятеля, не то стыдясь его слабости.

— Пойду поищу брата, — наконец выдавил он и быстро пошел прочь.

— Постой! — окликнул Пирс.

Куда там! Парень не чаял оказаться как можно дальше от тягостной сцены. Пирс пробормотал проклятие и снова занялся Жоржем — то есть пару раз ободряюще хлопнул его по плечу. Он послал по адресу Луи Пакуина несколько пожеланий не из тех, что стоит произносить вслух. Надо вовсе не иметь сердца, чтобы бросить такого вот недоросля!

— Послушай, ничего страшного не случилось. Я посажу тебя на пароход, и ты скоро будешь со своими братьями.

Жорж отстранился и несколько раз шмыгнул носом, не поднимая головы:

— Я не могу сейчас все бросить. Блэквелл ведь тоже не отступится. Вы что, не поняли, что его сжигает жажда мести? Он спит и видит, как сводит счеты с отцом. Но если он упрям, то я еще упрямее!

— Ну он же не станет гнаться за твоим отцом до самого Гонконга!

Едва договорив, Пирс тут же понял, что покривил душой: как раз эта мысль пришла ему в голову пару минут назад. Все же он добавил:

— Для этого надо быть ненормальным.

— А он и есть ненормальный. Я это сразу понял.

Пирсу не хотелось признаваться, но и он считал, что Блэквелл не в себе. Одно дело, если бы тот просто желал возместить потерянные деньги, но в его желании стереть Пакуина с лица земли было что-то болезненное, как и в его взгляде, полном бессмысленной жестокости. Пирсу уже приходилось сталкиваться с подобным отклонением. Так когда-то Симона Ланж поставила целью своей жизни уничтожить его, выслушав завещание покойного мужа. Потому-то он сейчас и чувствовал странное родство с Жоржем Пакуином.

— Что ж, в таком случае ты, конечно, захочешь составить мне компанию в моем путешествии в Гонконг, — сказал он с улыбкой.

Слезы высохли на глазах парнишки в мгновение ока, и мокрое лицо засияло улыбкой, мучительно похожей на улыбку Ласточки.

— Вы и вправду?.. — Он не договорил и лишь пытливо смотрел в глаза Пирсу.

— Ну а что мне еще остается? Разве что твой отец отослал Ласточку в Новый Орлеан к братьям.

Некоторое время Жорж молчал — видимо, обдумывал такую возможность.

— Нет, он этого не сделал, — сказал он наконец.

— Почему ты так уверен? Впрочем, тебе лучше знать натуру капитана Пакуина, — с оттенком иронии заметил Пирс. — Значит, снова в путь… как только немного приоденемся.

— Я и так обойдусь.

— Это, конечно, твое дело, но мне неловко появляться на людях в твоем обществе. К тому же нам обоим не помешает как следует отмокнуть. Давай посмотрим, нет ли рядом бань.

— Что, баня?! Не хватало только, чтобы я пошел в баню и разделся там перед… перед бог знает кем!

Пирс принял строгий вид. И минуты не прошло, как этот бесенок рыдал у него на груди, и на тебе — уже снова огрызается! Он сверлил Жоржа взглядом, пока тот не потупился и не начал возить ногой взад-вперед.

— Я слыхал, здесь нелегко устроиться на ночлег, а об этом лучше всегда заранее побеспокоиться. Вымыться можно и у себя в номере.

— Не думаю, чтобы мы остались без крова. Знаешь, какой длинный язык у денег? Почти как у досужих сплетниц.

— При чем тут досужие сплетницы?