Девушка бросилась вдогонку, не имея ни малейшего понятия о том, что скажет, если он согласится ее выслушать. Их ожидал новый морской вояж, теперь уже в обратном направлении. А Пегас! Жоржетте становилось дурно при одной мысли о судьбе великолепного животного.

И все же она не сбавила темпа и ухватила Пирса за рукав как раз тогда, когда он приблизился к входу в «салун», где вместо двери болтался занавес из кусочков бамбука. При виде его искаженного лица она отшатнулась.

— Убирайся с глаз моих, пока я не!.. — Он стиснул разом и зубы, и кулаки, потом шагнул внутрь, обрывая нити занавеса, а девушка осталась стоять на месте, не зная, что теперь предпринять.

Наконец ей пришло в голову, что лучше дать Пирсу немного выпустить пар, а потом лезть с уговорами. Если даже он не обрушит на нее свой гнев, то засыплет вопросами, а это немногим лучше.

— Пойду-ка я выясню, не отправляется ли кто-нибудь в Америку в ближайшее время, — сказала она занавесу и ответила за него: — Конечно иди, Жорж. — И направилась в порт.

«Чем болтаться без дела и переживать, — думала она, — лучше немного предвосхитить события». В кармане оказалось лишь несколько мелких монет, но девушка рассудила, что этого хватит, чтобы нанять туземца для переноски кофра с одного судна на другое.

Начало было положено немедленно: болтающийся без дела матрос, довольный случаем перемолвиться словом с соотечественником, сказал, что утром в Калифорнию отплывает «Великая герцогиня». Капитан судна, пожилой мужчина с сердитым лицом, но добрыми глазами, отнесся к просьбе Жоржетты с вниманием и дал скидку за каюту на двоих. Он был так любезен, что отправил одного из матросов на «Вестерли» за вещами Пирса. Единственное, на чем он настаивал, это чтобы проезд был оплачен заранее, то есть вечером.

Пришлось вернуться в «Приют моряка». Ее охватило искушение признаться во всем. «Это хотя бы отчасти сгладит разочарование Пирса», — думала она. Он так обрадуется, когда получит назад свою Ласточку, что махнет рукой на ее маленький обман. Он заключит ее в объятия, простит от всей души и скажет, что любит ее не меньше, чем прежде…

Она очнулась и замерла в ужасе от того, чего чуть не сделала. Ведь теперь она не изысканная красавица, а девчонка-сорванец! Зачем ему такая?

Ко входу в местный салун Жоржетта приблизилась в мрачном настроении, а когда оказалась внутри, то приуныла и того больше. В единственном помещении было тесно и шумно, на помосте в углу несколько полуобнаженных девушек танцевали что-то в высшей степени экзотическое под тростниковые дудочки и барабаны. Другие, столь же скудно одетые, но все как одна с роскошными черными волосами, сидели за столами в компании моряков — кто в обнимку, кто на коленях, и можно было заметить огрубевшие мужские пятерни на голых бедрах и грудях туземных красоток.

Жоржетта не знала, куда деваться, и попятилась к выходу. Она никогда еще не видела обнаженного женского тела, кроме своего собственного, и не понимала, как можно выставлять его напоказ. Если бы не голос Пирса среди шума, она обратилась бы в бегство.

Он стоял возле того, что заменяло в салуне стойку бара — все тот же бамбук, прибитый к обрубкам бревен, — и одна из полуголых язычниц расстегивала ему рубашку!

— Пирс! — пронзительно закричала Жоржетта и бросилась к нему, перепрыгивая через вытянутые ноги и уворачиваясь от встречных.

Когда он повернулся, на лице его было выражение пьяного вожделения, но при виде Жоржа оно сменилось гневом.

— Я велел тебе убираться с глаз долой! — напомнил он не слишком внятно.

— Я нашел корабль, который утром отплывает в Калифорнию.

— Правда? Что ж, жизнь бок о бок с тобой была весьма забавной, парень, но не жди, что я приду прощаться и зарыдаю, когда твой корабль отчалит.

— Надо заплатить за нашу каюту прямо сейчас, пока капитан не передумал, — взмолилась Жоржетта, вклиниваясь между Пирсом и черноглазой красоткой.

— Убирайся, парень. Не видишь, я занят — изучаю местные обычаи! — Он ухмыльнулся и подмигнул островитянке: — Правда, цыпленочек?

Рассердившись, Жоржетта изо всех сил стукнула его кулаком в грудь. От неожиданности Пирс отступил и так навалился на «стойку бара», что бамбук затрещал. Жоржетта схватила его за грудки и потянула на себя:

— Как вы можете?!

— Вы только гляньте на это! — раздалось из угла, где, оказывается, пили матросы с «Вестерли». — Что, приятель, твой маленький дружок ревнует?

Пирс отбросил руки Жоржетты и, шатаясь, сделал шаг в их сторону.

— Они не стоят внимания! — гневно крикнула Жоржетта. — Ласточка, вот о ком вам стоило бы подумать! А я поверил, что она вам дорога!

— Ласточка? — со злобным ехидством переспросил Пирс. — А кто это? Никакой Ласточки нет и не было.

— Нет, была! И есть!

— Глупости. Просто однажды я размечтался и выдумал ее. Ее никто не видел. Я давно заметил, что и ты заговариваешь о ней только тогда, когда хочешь повернуть все по-своему… так фокусник вытаскивает из шляпы кролика, потом снова прячет, а заглянешь — там пусто. Ласточка — это морковка, за которой такой осел, как я, может идти на край света, пока однажды не поумнеет. И хватит об этом! — Пирс схватил стакан, увидел, что тот пуст, и взревел: — Бармен!!! Еще рому!