— О, мадам… — приподнял он многозначительно шляпу, обнажив абсолютно лысую голову, — и лифт захлопнулся, увозя его выше двадцатого этажа.

Прошло какое-то время, Ирина все еще не могла «спуститься на землю»… Опять открылся лифт, но уже с другой стороны.

В нем ехал тот же человек, и все также один.

— О, мадам, — произнес он, опять снимая шляпу, — и поехал вниз.

Ирине даже стало как-то не по себе. И в душе она ругала всех проектировщиков такого нелепого, неуютного архитектурного сооружения. Прошло еще минут десять, пока, наконец, не остановился еще один лифт. Ирина вошла в него.

В нем ехали две девушки и все тот же человек в рабочей спецовке и новой шляпе. Ирине показалось, что у нее уже троится в глазах, когда этот человек снова приподнял шляпу и сказал в виде очередного приветствия: «О, мадам»…

Девушки прыснули. А веселый рабочий — электрик или сантехник, которому выпала радость обслуживать это необъятное и неуютное сооружение, сошел на пятнадцатом этаже. На этом же этаже вошло сразу несколько человек. Потом еще и еще подсаживались какие-то люди. Лифт был скоростной. И каждый раз, когда он останавливался, у Ирины все обрывалось внутри от этих толчков «в невесомость». После десятого этажа в лифте находилось человек пятнадцать. Но от того, что все стенки лифта были зеркальными, казалось, что людей гораздо больше. Ирина забилась в угол и прикрыла глаза. А потому не могла видеть, что за ней, а точнее, за ее зеркальным отражением, пристально наблюдает мужчина кавказского типа в очках.

Ирина выходила последней, ни на кого не глядя. Даже не подозревая, что у лифта ее кто-то поджидает.

— Ира, Ирочка… Ведь это вы… как я рад…

Ирина обернулась. Этого человека она бы узнала всегда. Слишком неординарная, запоминающая внешность была у него. И акцент, сегодня, правда, заметно сглаженный, но все равно — акцент…

— Ираклий, неужели… — только и проговорила она.

— Вот так встреча… Почти, как в кино — однажды двадцать лет спустя, — все не мог прийти в себя от неожиданности Ираклий.

— У меня сегодня не самый удачный день, — сказала Ирина, автоматически поправляя то волосы, то шарфик. — А говорят, когда встречаешься с прошлым, надо хорошо выглядеть, — добавила она где-то когда-то слышанную фразу.

— О, об этом тебе не надо беспокоиться, — сказал он, как-то сразу естественно переходя на «ты».

— Да, и когда, интересно, ты это успел рассмотреть? — чуть кокетливо спросила Ирина.

— А когда ты в лифте ехала, занавесившись от всех ресницами, — сказал он.

— Понимаешь, — Ираклий деликатно взял Ирину за руку, — меня люди ждут сейчас. Но я хочу, чтобы мы обязательно встретились в спокойной обстановке… Завтра, в Доме журналиста наша редакция проводит встречу с одним поэтом и певцом. Приходи на концерт. Или после. А потом сообразим. В баре посидим. Поговорим… Возьми мою визитку.

Ирина, взяла карточку и собралась уходить.

— Э, нет… Так дело не пойдет, — сказал он, хватая ее за руку. — Ты ведь сама не позвонишь…Ты опять исчезнешь лет на двадцать. Как тогда… Растаешь, как дымка… Так не отпущу. Телефон дай… или визитку, — голос его немного сбился от волнения и акцент стал сильнее.

Ирина засмеялась, порылась в сумочке и протянула ему свою визитную карточку.

Она вышла, наконец, из стеклобетонного «архитектурного шедевра», немного прошла по проспекту и села в троллейбус.

Ирина ехала сначала в одном троллейбусе, потом пересела на другой. Потом шла по каким-то улочкам и переулочкам необъятной столицы, пока не очутилась перед довольно старым, плохо сохранившимся двухэтажным зданием довоенной постройки, к которому был приделан современный козырек. Ирина спустилась по небольшой лестнице, которая вела в полуподвальное помещение. На двери, под козырьком, незаметными маленькими буквами было написано: «Ломбард».

У окошка собралась очередь человек из пяти. На стенах висели указатели о часах приема, «Правила» и прочая дежурная информация. На фоне ее выделялся листок, на котором красивым чертежным почерком было написано: "Уважаемые клиенты! Мы — не скупка. Пожалуйста, выкупайте заложенные вами вещи. Это — золотовалютный резерв вашей семьи, который поможет вам удержаться на плаву при очередном кризисе в стране».

Задерживала всех пожилая дама, унизанная драгоценностями. Она, наконец, отошла от окошка, тяжело дыша, вся красная, с поплывшей тушью на глазах. Сев за столик для посетителей, дама разложила на три части свое состояние — стопку денег, золотые украшения и кучу квитанций.

— Проверьте, у вас тридцать пять квитанций на руках? — донесся из окошка голос сотрудницы ломбарда в адрес запыхавшейся дамы.

— Да-да, — скороговоркой, деловито подтвердила та, быстро, ловким движением пересчитав все бумажки.

— Ну, ты, мать, и нахапала. Видать, в свое время в советской торговле работала, не иначе, — сказала, беззлобно обращаясь к ней, женщина из очереди лет шестидесяти пяти.

— А хоть бы и так, — охотно отозвалась та на реплику. — Разве можно сегодня на нашу пенсию прожить? И что б я сегодня делала, если бы на старость не припасла? — обратилась она с риторическим вопросом к очереди. — Вот так и живу. Хожу по кругу…У меня не только здесь, у меня и в другом ломбарде есть. Хоть бы не запутаться в квитанциях.