17:30. Рори до сих пор нет. Никакого джипа снаружи, зато целые горы мусора. Рори недостаточно крепко завязал мусорные мешки — к превеликой радости городских лисиц, буквально заполонивших Лондон в последнее время. Мусор в саду выдает постыдные тайны работающей матери: упаковки из-под замороженных полуфабрикатов и контейнеры из забегаловок быстрого питания, которые мне не сильно-то хотелось выставлять напоказ перед нашими соседками, фанатками органической еды.

17:40. Застаю детей перед раскрытым холодильником: оба озадаченно таращатся в пустоту, ожидая, не материализуется ли хоть что-то съедобное. Клянусь, если у меня когда-нибудь выдастся свободная минутка, я выслежу эту Марту Стюарт и забью ее домашнюю хлебопекарню ей… ну сами знаете куда! Все эти «богини домоводства» превратили жизнь простой женщины в сущее наказание. Лично мой любимый рецепт — насадить одну из этих баб на вертел и поджаривать на медленном огне. Останавливаюсь на канцерогенных кусочках куриного филе в панировке.

18:00. Готовлю ужин и ору на детей, чтобы немедленно садились за уроки. Выражаю сожаление, что не могу ответить на их вопросы.

— Мам, скажи, кто должен ставить мне оценки по богословию? — интересуется Джейми. — Разве не Бог?

18:30. Беру трубку телефона, липкую от шоколадной пасты. Звоню Рори на сотовый.

— Рори? Ты где? Мне надо садиться за анкету.

— Просто вставляй везде «и т. д.». Так все делают, когда хотят, чтобы начальник думал, будто ты знаешь больше, чем есть на самом деле.

Пообещал скоро быть дома. Оказывается, во время операции умер некий золотистый ретривер, и он сейчас как раз едет сообщить ужасную новость хозяевам.

Пытаюсь просматривать анкету прямо за ужином, но дети без конца засыпают меня дурацкими вопросами:

— Мам, ведь правда Гитлера звали Хайль? Скажи Дженни, а то она мне не верит.

— Мам, а когда в рекламе по телику говорят, что новый корм для собак стал «намного вкуснее», кто его пробовал? Откуда они знают?

С недоумением гляжу на своих чад. Разве не поглощала я рыбий жир галлонами во время беременности для повышения их интеллекта? Черт, да я этого рыбьего жира сожрала столько, что того и гляди выпущу жабры и начну нереститься. И все ради чего?

20:00. Звоню Рори.

— Дети меня в гроб вгонят.

— Хм. Судя по всему, котенок, у тебя до сих пор остаточное раздражение после вторых родов.

Вот вам и весь ответ.

— Приезжай. Домой. Немедленно, — твердо чеканю я.

— Но я как раз везу владельца умершего пса выпить по кружечке пива. Надо его подбодрить. Понимаешь, я забыл взять у него письменное согласие на операцию. И планирую подсунуть бланк, когда он хорошенько примет на грудь. Ты ведь не хочешь, чтобы он подал в суд, правда?

— Что ж, замечательно. А что за пивная?

— «Домовой».

— Это случайно не та, что с экраном во всю стену? Боже, только не это! Надеюсь, сегодня нет футбола?

— Я недолго. Люблю тебя.

Испускаю страдальческий стон. Пивная с широким телеэкраном — земной эквивалент космической «черной дыры». Стоит мужчине туда попасть, и его не будет целую вечность.

— Рори! Рори! Нет, только не вешай тру…

21:00. Пытаюсь заставить Дженни собрать школьную сумку. Не могу отогнать ее от телефона. Более того, не могу даже вспомнить, как она выглядит без телефонной трубки, растущей из уха.

21:15. Устраиваю дочери телефоноэктомию. Загоняю в ванную, чтобы почистила зубы.

21:30. Снова звоню Рори. В конце концов он отвечает — голос поддатый.

— Я знаю, дети — это тяжелый труд, котенок, зато какова награда! Просто отправь их в постель пораньше — и свободного времени хоть отбавляй. Более того, даже меня рядом не будет — чтобы лишний раз тебя не раздражать. Покой и тишина, да?

— Но, Рори, я….

21:45. При помощи подкупа (Джаз называет это «поощрением») умудряюсь разогнать детей по кроватям. Забавно — по утрам их не выгнать изпостелей, а по вечерам не загнать впостель. Наливаю стакан вина. И наконец-то усаживаюсь за директорскую анкету.

21:50. Пронзительный визг из комнаты Дженни. Устраиваю скачки с препятствиями, сигая через мебель, и галопом несусь наверх. За недостатком чистого белья я заправила кровать дочери старым комплектом ее брата с рисунками из «Бэтмена». Флуоресцентные портреты Джокера и Человека-вопроса с их маниакальными оскалами вызвали первый в мире ночной кошмар, связанный с постельным бельем. Пытаюсь поменять односпальный бэтменовский пододеяльник на один из моих широких двухспальников, но теряюсь внутри. Чувствую себя полярником, попавшим в белую мглу. Сдаюсь. Беру дочь в нашу постель.