Статистические модели, на которых основана степа фильтром, списывают со счетов слишком сильные отклонения. Но па деле именно они делают жизнь интересной и дают нам вдохновение. И именно отклонения — первые признаки перемен.

Один из лучших аргументов против алгоритмов прогнозирования можно найти, как это ни удивительно, у русского романиста XIX века Федора Достоевского. Его книга «Записки из подполья» была страстной критикой утопического научного рационализма тех дней. Достоевский размышлял над регламентированной, упорядоченной человеческой жизнью, которую обещала наука, и пророчил банальное будущее. «Все поступки человеческие, — ворчит безымянный рассказчик, — само собою, будут расчислены тогда по этим законам, математически, вроде таблицы логарифмов, до 108 000, и занесены в календарь… все будет так точно исчислено и обозначено, что на свете уже не будет более ни поступков, ни приключений». [279] .

Мир часто следует предсказуемым правилам и соответствует предсказуемым моделям: прилив начинается и кончается, затмение приходит и уходит, даже погода становится все более предсказуемой. Но применять такой подход к человеческому поведению опасно хотя бы потому, что лучшие мгновения нашей жизни — зачастую самые непредсказуемые. Если жизнь полностью предсказуема, то и жить не стоит. Но алгоритмическая индукция может привести к тотальному детерминизму, когда наши предыдущие клики полностью определяют наше будущее. Иными словами, если мы не будем стирать нашу интернет-историю, возможно, нам придется повторять ее вечно.

Ночью 7 мая 1999 года бомбардировщик-невидимка В-2 вылетел с авиабазы «Уайтмен» в Миссури. Самолет взял курс на восток и долетел до Белграда. В Сербии тогда шла гражданская война. Около полуночи по местному времени бомбардировщик доставил свой груз: четыре бомбы, управляемые с помощью GPS и запрограммированные на удар по зданию, где, по информации ЦРУ, находился склад боеприпасов. На самом деле там размещалось посольство Китая в Югославии. Здание было разрушено, три китайских дипломата погибли.

США немедленно принесли свои извинения, назвав происшествие несчастным случаем. Однако на китайском государственном ТВ прозвучало официальное заявление, в котором бомбардировка называлась «варварской атакой и гнусным нарушением китайского суверенитета» [282] . Президент Билл Клинтон пытался дозвониться до китайского лидера Цзян Цзэминя, но тот неоднократно отказывался от разговора.

Записанное на видео извинение Клинтона перед китайским народом было запрещено к показу в течение четырех дней.

На улицах начались антиамериканские погромы, а крупнейшая китайская газета «Жэньминь жибао» открыла онлайн-форум под названием «Против бомбардировок». В 1999 году форумы пользовались в Китае огромной популярностью — гораздо большей, чем в США. Как объяснял несколькими годами позже журналист New York Times Том Дауни, «новостные сайты и личные блоги гораздо менее влиятельны в Китае, а социальные сети еще не набрали силу. Живее всего общение на преимущественно анонимных онлайн-форумах… которые гораздо более динамичны, активны, близки к народу и даже, может быть, демократичнее всего, что есть в англоязычном Интернете» [283] . Журналист Клайв Томпсон, специализирующийся на новых технологиях, цитирует замечание Шанти Калатил, исследователя Фонда Карнеги: форум помог легитимировать позицию китайского правительства, что бомбардировка посольства была преднамеренной, среди «элитарной, подключенной к Интернету части населения» [284] . Форум был инструментом народной пропаганды: вместо того чтобы просто сказать китайским гражданам, что они должны думать, правительство воспользовалось голосами тысяч патриотов, мысливших в унисон с ним.

Обычно западные журналисты, пишущие об управлении информацией в Китае, сосредоточены на цензуре: например, на решении Google временно изъять результаты поиска по словам «Площадь Тяньаньмэнь», или решении Microsoft запретить слово «демократия» в китайских блогах, или же на «Великом китайском файрволе» [285] между Китаем и всем остальным миром, который процеживает каждый входящий и исходящий пакет информации. Цензура и Китае вполне реальна: публичное употребление ряда слов ограничено. Когда Томпсон спросил, будет ли популярный поисковик Alibaba выдавать результаты на запрос о диссидентских движениях, глава компании Джек Ма потряс головой. «Нет! Мы — бизнес! — заявил он, Акционеры желают заработать денег. Они хотят, чтобы мы удовлетворили потребителей. В то же время у нас нет никаких обязательств лезть в политику» [286] .

На практике этот файрвол не так уж трудно преодолеть. Частные корпоративные сети — соединения, зашифрованные во избежание шпионажа, — работают в Китае безнаказанно. Прокси-серверы и другие способы обхода файрвола, например система Тог, предназначенная для анонимной работы в Интернете, позволяют местным диссидентам общаться даже на самых ярых антиправительственных сайтах. Однако неспособность фильтров полностью блокировать информацию — это не главное. Цель Китая — не столько закрыть доступ к неудобной информации, сколько изменить условия ее перемещения, создать лишнюю напряженность и перенаправлять общественное внимание на проправительственные форумы. Китай не может все время блокировать доступ всем людям ко всем сайтам, но этого и не требуется.