Неожиданно глаза блондина встретились с глазами человека, задумавшего отнять у него жизнь, но он пока ни о чем не догадывался, видя только приглашение к большому сексу. Блондин улыбнулся, и его будущий любовник и убийца ответил ему тем же.

Незнакомец не стал искать более подходящего предлога завязать беседу и попросил у блондина немного лосьона.

— Не думал, что солнце будет сегодня припекать так сильно, — объяснил он.

Видно было, что блондин едва скрывал радость, а его друг, поймав взгляд, которым они обменялись, сердито нахмурился.

— Не могли бы вы помассажировать мне спину? — попросил блондина незнакомец.

Тот только этого и ждал.

— Меня, между прочим, зовут Деррил, — представился незнакомец. Самое подходящее имя, по крайней мере на сегодня, подумал он.

— Я Патрик, а это Митчелл.

Митчелл кивнул головой, с несчастным видом наблюдая, как Патрик медленными ритмичными движениями втирает лосьон в спину Деррила.

Когда Патрик закончил, тот еще некоторое время лежал неподвижно, однако был начеку, зная, на какой путь только что вступил.

Митчелл сделал слабую попытку предотвратить неизбежное:

— Пошли, Патрик, надо отсюда побыстрее убираться. Посмотри, я, кажется, совсем обгорел.

— Иди один, Митч. Встретимся у дяди Чарли.

— Что такое? Пошли же, Патрик!

— Нет, хочу побыть здесь еще немного. Все будет хорошо, Митч. Поверь мне. Через час увидимся.

Митчелл оказался в двойственном положении. Теперь, когда он заявил, что хочет уйти, оставаться здесь было бы крайне унизительно. Бросив злобный взгляд на Деррила, он молча оделся и ушел.

— Ну вот, теперь мы остались наедине, — сказал Деррил, за что заслужил благодарный взгляд своего нового друга.

История Патрика походила на сотни других, которые доводилось слышать Деррилу. Тот начал рассказывать ее еще на пирсе и, когда они пришли в Рэмрод, бар, расположенный на Бэнк-стрит и облюбованный гомосексуалистами, продолжил ее. Деррил заказал ему виски и немало удивился тому, как быстро Патрик опьянел.

Патрик рассказал, что работает в кафе «Двадцатый век Фокс» в театральном районе и, естественно, стремится стать актером. Деррил понял, что Патрик прибыл в Нью-Йорк из Индианы, которая тому до чертиков надоела. Здесь он снимает на двоих с другим безработным актером квартиру за двести пятьдесят долларов в месяц. Актер был его любовником. Сегодня вечером домой Патрику идти не хотелось, потому что атмосфера там была гнетущей.

— Я подыскиваю себе другое жилье, и если ты знаешь…

Деррил заверил, что будет иметь его в виду.

Пьянея все больше, Патрик совсем разоткровенничался и признался Деррилу в том, что чувствует себя несчастным, разочаровался в Нью-Йорке и актерской карьере, и не часто бывает так, чтобы он рассказывал кому-нибудь о том, что у него на сердце. Здесь у него так мало друзей, которые по-настоящему понимали бы его.

Деррил сообщил, что ему неожиданно привалили деньги, и пригласил Патрика в одно известное ему французское кафе. Он, сам не зная почему, решил устроить для Патрика интимный романтический вечер.

В кафе Патрик был уже совсем пьян.

Ему не стоило больше пить, но Деррил не останавливал его.

— А чем занимаешься ты, Деррил? Я о себе все рассказал, — спросил Патрик, еле ворочая языком.

— Я собиратель.

— Собиратель чего?

— Предметов искусства, антикварных вещей, монет, марок, в общем, всего, что мне нравится, — он посмотрел в глаза Патрика взглядом, полным любовного томления.

— А где хранится твоя коллекция?

— Могу, если хочешь, тебе показать.

— Конечно, хочу! — расцвел от счастья Патрик. — Очень хочу!

Так бывало всегда и со всеми жертвами: им так не терпелось умереть.

— Друг мой, все это кажется очень странным, потому и тревожит, — Амброзетти, однако, не производил впечатления обеспокоенного чем-то человека, наоборот, казался довольным собой.

Ему вздумалось лично осмотреть квартиру, в которой жил Алан, и сейчас, тяжело опустившись на кровать, он меланхолично уставился на то место, где несколько недель назад Стопка обнаружил мертвое тело Фридлэндера.

— Сказать по правде, — начал Майкл, пододвигая плетеный из пальмы стул к кровати, — я почти не надеялся, что тебе удастся что-нибудь узнать. Не имею в виду твои профессиональные качества. Порою начинает казаться, будто время застыло, и ничего уже не произойдет. Мне всегда представлялось, что в Нью-Йорке жизнь вертится намного быстрее, чем в других местах, но теперь я в этом не уверен.

— И не сомневайся — так оно и есть, когда это в чьих-то интересах, поверь мне. А что касается меня, Ник Амброзетти свое дело знает, будьте в этом уверены.