– Мы не знали о нем.

– Значит… – начал Игрр, но вдруг умолк. Было видно, что он пришел к какой-то мысли, но не спешит ее высказывать. Мы с Лаурой переглянулись.

– Почему у нас нет мальчиков? – спросила я, меняя тему разговора. – Во времена, когда люди с нолами жили вместе, они рождались.

– Не могу ответить на твой вопрос, Флавия. В моем мире мальчиков и девочек поровну, мальчиков рождается даже больше. Почему здесь иначе… – Игрр развел руками.

– Гнев богини! – вздохнула Виталия.

Игрр покосился на нее, но промолчал. В триклинии повисла тишина, и я поняла, что нам пора.

– Благодарю за ужин! Мне понравились твой массаж и угощение.

Я встала. Следом вскочила Лаура.

– Приходи еще! – улыбнулся Игрр…

– Он проговорился, хотя, думаю, не понял этого, – заметила Лаура уже в повозке. – Теперь мы знаем, чем занимаются «фармацевта» и почему возят так мало мужчин.

– Подозреваешь Игрра в пособничестве?

– Нет! – ответила наставница. – Для пособника он слишком искренен. Похоже, действительно влюблен. Ни один мужчина в Паксе не стал бы работать с утра до вечера, чтобы вернуть долг хозяйки. Игрр неопасен.

– Мы можем его использовать!

– Для чего? – удивилась Лаура.

– Он умен и много знает.

– Он тебе просто понравился, – улыбнулась наставница. – Игрр красив и делает великолепный массаж: я слышала, как ты стонала. Тебе, конечно, хочется видеть его чаще. Но не забывай, кто ты! Принцепсу не следует поддаваться чувствам.

«Виталия поддалась и не прогадала! – подумала я. – Теперь у нее есть мужчина, который заботится о ней. Он ласкает ее и кормит из рук. А у меня никого нет».

Подумав, я решила, что неправа. У меня есть Лаура, мудрая и преданная. С ней я в безопасности. Но Лауре не ляжешь на грудь, и она не покормит тебя из ложечки. Об этом даже смешно думать. Я вздохнула, но ничего не сказала…

– Ты говорил смело! – сказала я, когда мы остались вдвоем. – Флавия оценила.

– Умненькая девочка! – кивнул он. – Даже удивительно. В ее-то годы…

– Флавия – потомственный принцепс, их к должности готовят с детства. У нее замечательные советники. Одна Лаура чего стоит! Бывший трибун преторианской когорты, пропретор и проконсул, ныне – сенатор. Она дружила с матерью Флавии, и та, умирая, завещала ей дочь. Своих детей у Лауры нет, воспитанница ей – как родная. Они правят вместе.

– У Флавии реальная власть? – заинтересовался Игрр.

– Принцепс – первый среди сенаторов. Она открывает заседания и первой берет слово. Ставит свое предложение на голосование, и, если получит одобрение, противникам нечего противопоставить. Кроме того, Флавия еще и цензор. Если вычеркнет кого-то из списков сенаторов, это навсегда.

– Неслабо! – покачал головой Игрр.

– Зато сенаторы могут отрешить ее от власти. Сговорятся и проголосуют. Поэтому Флавии и Лауре приходится лавировать.

– Вот за это я и не люблю власть! – сказал Игрр. – Постоянно нужно к кому-то подлаживаться, кланяться, обещать. Я этого не умею.

«Очень даже умеешь! – подумала я. – Заставил Октавию продать контракт, двумя словами успокоил женщин у амфитеатра, мигом договорился с Помпонией…»

Поразмыслив, я решила Игрру этого не говорить.

– Почему ты ушла из претория? – спросил он.

– Из-за ранения. Преторианки дерутся пешими, сомкнув щиты, и воину нужны оба глаза – иначе он пропустит удар или не защитит товарища. Мне предложили турму, и я согласилась. Поначалу пришлось трудно. «Кошки» и преторианки враждуют. «Кошки» – димидии, дети нол, а преторианки – треспарты. Их матери состоятельны, занимают высокие посты. Они отправляют детей в преторий для карьеры. Треспарту, не служившую в армии, не выберут даже квестором. Димидии стать магистратами не могут. Для этого нужны деньги, а они бедны. Их матери умирают рано, «кошки» живут на жалованье, откладывая по ассу на старость. Они надеются, что у их дочерей сложится лучше, но «кошки» постоянно в походах, в стычках с сармами, поэтому нередко гибнут. Срок службы в але – пятнадцать лет, многие не доживают до отставки. Родив девочку, «кошка» оставляет ее кормилице и навещает дочку наездами. Если та теряет мать и нет других родственников, девочку отдают в храм. Там из них делают жриц или стражей. Преторианке не нужно служить полный срок – достаточно подать прошение и уйти. Многие так и делают – им есть на что жить.

– Лейб-гвардия…

– Что? – не поняла я.

– Преторианки. В моей стране были такие вой ска. Комплектовались из детей знатных семейств, любили пьянствовать и безобразничать. Правда, в сражениях, если доходило дело, дрались храбро.

Я кивнула: похоже.

– У меня к тебе разговор, – начала, набравшись решимости. – Я заходила к ростовщице, которой заложила дом. Хотела спросить, как скорее вернуть долг. У нас ведь есть деньги.

– И что?

– Она сказала, что продала заемное письмо храму.

Игрр нахмурился

– Я насторожилась и сходила к адвокату. Та разъяснила: в случае невозврата ссуды, не только дом, но и твой контракт переходят к храму. Подписывая письмо, я поручилась имуществом, контракт в него входит.

– Никак не уймутся, сучки! – выругался Игрр. – Ладно, нестрашно. Деньги есть, долг вернем. Откажутся принимать, придем с нотариусом.

– Это не все. Адвокат сказала, что в случае моей смерти, контракт отходит храму бесспорно. А я… Через несколько дней мы отправляемся в поход. Обычный объезд границ Рома. Но стычки с сармами в ходе него случаются.