Так когда-то сказал один великий поэт. Его имя — Врхлицкий [25] .

Как мы уже сказали, Жише был учеником святого ребе реб Бера, Проповедника из Межерича. Но он был особенным учеником, этот Жише! За все то время, что он был в Межериче, он не услышал из уст своего славного учителя ни единого толкования слова Божия.

Святой ребе реб Бер открывал Книгу и начинал читать: «И сказал Бог…» — и милому Жише уже этого было достаточно. Стоило ему только услышать эти три слова, как его охватывал такой восторг, что он не способен был слушать далее. Так случалось всякий раз. Когда бы ни услыхал Жише: «И сказал Бог…» — его охватывал невыразимый восторг. Он сразу во весь голос начинал кричать: «И сказал Бог!.. И сказал Бог…» — и не переставал кричать до тех пор, пока славные соученики не выводили его во двор. Лишь бы избавиться от него. И Жише не сопротивлялся. Он вообще не понимал, что с ним творится. Его всего аж трясло от восторга. Он и во дворе не переставал кричать: «И ска-зал Бог, и ска-зал Бог!» — и при этом бился, словно в падучей. Проходило немало времени, пока он успокаивался. И когда он наконец возвращался в дом учения, толкование учителя уже давно было закончено. Так Жише ни разу и не услышал, как святой ребе реб Бер излагает слово Господне.

Такой восторг мы называем гислагавес, то есть воспламенение.

В мистической книге Тикунимнаписано, что Любовь и Страх — два крыла, на которых мы возносимся к Богу.

Но у Жише было только одно крыло. И конечно, большое и сильное. Второе крыло у него так и не выросло. А вы попробуйте летать с одним крылом! Не получится. Вот увидите.

Всю свою жизнь Жише служил Господу Богу только любовью. Но однажды захотелось ему иметь два крыла и служить Всевышнему страхом, как и ангелы Господни. И стал Жише молиться Господу Богу, чтобы оказал ему милость и одарил его Своим страхом.

Господь Бог услышал молитву Жишеву и наполнил его сердце страхом. Но не думайте, что теперь Жише, когда выросли у него оба крыла, вознесся ввысь, словно птица. Как раз напротив! Объятый святым страхом пред Господом всех миров, он залез под кровать, как поджавший хвост пес, и весь дрожал.

«Ну, хватит, хватит, Господи, — кричал он из-под кровати, как Иона из глубин моря. — Изыми из меня опять Свой страх святой! Не могу я служить Тебе как ангелы Твои. Лучше буду служить Тебе как обыкновенный Жише».

И услышал милостивый Бог дорогого Жише и на этот раз. У него снова было отрезано крылышко, и вылез наш Жише из-под кровати и с той поры служил Господу Богу как «обыкновенный» Жише — только одной чистой любовью.

Евреи немецкие спокон веку смотрят на наших польских соплеменников свысока. А почему — Бог весть. Ученостью своей, право, не могут похвастаться, а набожностью, пожалуй, и того меньше. Но во Франкфорте-на-Майне был один человек, у которого и вправду была причина свысока смотреть на «поляков». Однако он вел себя иначе; напротив, он даже высмеивал кичливость своих земляков. Это был рабби Нусн Адлер.

Боюсь, что вы, наверное, до сих пор его имя ни разу не слышали. Зато вам, должно быть, знакомо имя его именитого ученика, рабби Мойше Шрейбера, который тоже был родом из Франкфорта и звался «Хасам Софер»; он потом стал главным раввином в Братиславе и там весьма прославился. Главным образом, своим резким осуждением философа Мендельсона и его перевода Священного Писания на немецкий язык. Рабби Мойше Шрейбер, видно, действительно обрел славу неувядаемую, ибо его потомки, ученые от природы, вполне естественно до сих пор могут наследовать место главных раввинов в Братиславе.

Итак, рабби Нусн Адлер из Франкфорта был личностью замечательной. Однако не будем писать о нем слишком подробно, поскольку Нусн Адлер не был королем в нашей хасидской империи. Мы лишь вскользь упомянем о нем: рабби Нусн Адлер знал все свои труднейшие толкования Талмуда наизусть и только по памяти излагал их ученикам. И он, рабби Нусн Адлер — мир праху его! — однажды во Франкфорте заявил следующее.

«Польские евреи в самом деле ужасно настырны. Вы только представьте себе: когда бы моя душа ни вознеслась на Небо, я уже издали всегда вижу, что там перед небесными вратами стоит этот самый Жише. Один Бог знает, как этот человек всегда успевает туда пролезть, но когда бы я ни пришел — он уже там. В самом деле, эти польские евреи невероятно настырны!» — повторял рабби Нусн Адлер.

За эти свои слова рабби Нусн Адлер все же заслуживает того, чтобы я кое-что рассказал о нем.

Видите ли, милые франкфортчане не были в большом восторге от своего раввина Нусна Адлера. Более того, они даже предали его анафеме — конечно, только малойанафеме, можно сказать — анафемке. И реб Нусн Адлер вынужден был неожиданно бежать из Франкфорта. Некоторое время затем он был у нас раввином в Моравии, в Босковицах. Там он совершил много чудачеств, в результате чего ему снова пришлось удалиться во Франкфорт. Но во Франкфорте его опять предали анафеме. И к тому же суровой. А все потому, что он очень любил нас, хасидов. Жаль только, что он никогда не принадлежал нам целиком! Мы бы этим франкфортским господам задали перцу! Когда он умер (в 1800 году), над его могилой прощальное слово произнес наш святой ребе реб Пинхесл, о котором я вскоре буду рассказывать.