– Сотни, - признается она.

Другой взрыв шипов ветра качает нас, и мы шепчем успокоительные слова, чтобы успокоить испуганный щит.

– Трех Западных, которые у нас есть, тем не менее, может быть достаточно, - говорит Одри спокойно.
– Два шипах, плюс тот, что обернут над нами. Нам требуются только несколько минут, таким образом, мы можем добраться до возвышенности и найти ветры, чтобы вырваться отсюда.

– Верно, но тем временем у нас не будет оружия, никакого щита, ничего.

– Я не вижу другого выбора... а ты?

Нет.

Но...

– Я учился Западному, и они очень хитры, чтобы заставить их сделать что-то сильное. Они поют о мире, спокойствии и приюте.

– Я знаю, я нашла то же самое. Но хабубы - просто безумство силы и пыли. Мы не причиняем никому боли. Мы просто создаем достаточно хаоса, чтобы отвлечь Райдена, таким образом, он ослабит свою охрану, и несколько здоровых ветров смогут просочиться.

Еще один из шипов ветра атакует, и на сей раз пыль и камни прорываются через небольшие промежутки, появляющиеся в нашем щите. Западные не собираются больше держаться.

– Так, что ты хочешь сделать?
– спрашивает меня Одри.

Я не могу принять это решение.

Если что-то пойдет не так, как надо и Гас, или Одра попадут в плен...

Я беру ее руки, откашливаясь, таким образом, я могу вытеснить свои следующие слова.

– Слушай. Райден, не собирается убивать меня. Я мог бы заключить с ним сделку...

– Нет, Вейн. Он видел, что я говорю На западом. И он убьет Гаса только из-за мести... или оставит его в живых и...
– Она дрожит, обхватывая себя руками.
– Я сама видела, что он может сделать.

Зеленоватого оттенка ее кожи и дрожи в голосе достаточно, чтобы убедить меня.

– Хорошо тогда я предполагаю, что мы должны будем просто сделать это, - говорю я спокойно.
– И надеяться, что Западные сделают большой хабуб.

Одри

Буреносцы придвигаются ближе.

Я могу чувствовать силу взрывов.

Страх пронзает наш лояльный Западный щит.

Райден казался потрясенным нападением Гаса. Пораженный тем фактом, что он не мог сдержать его. Разъяренный, что его армия видела намек на его слабость.

Если он поймает нас теперь, то это только будет ради изучения нашего языка. Он также удостоверится, что мы наказаны, яростно и публично так, чтобы не возникало никакого вопроса, кто безраздельно властвует. Несомненно, у кого окончательная сила.

Мои руки дрожат, когда я помогаю Вейну распутать наши шипы ветра, и я пытаюсь потянуть спокойствие и мир от Западных, когда я наматываю их вокруг запястья.

– Что?
– спрашиваю я, когда ловлю Вейна на том, что он смотрит на меня.

Застенчивая улыбка показалась в уголках его губ, что кажется неуместным, когда взрывы отзываются эхом вокруг нас.

– Прости. Это просто... каждый раз, когда Бури просят, чтобы я научил их Западному, я чувствую себя больным. Я не могу представить, что доверяю им ту ответственность. Но когда это - ты, я...

Он не заканчивает, но его улыбка говорит мне то, что он не произносит. Те же самые слова, которые я внезапно должна сказать, даже при том, что наше время заканчивается... или возможно особенно из-за этого. В случае, если я никогда не получу другого шанса, я должна сказать ему.

– Я рада, что выбрала тебя.

Я рассчитывала на глупую усмешку или самодовольную ухмылку, которую я так хорошо помню. Вместо этого его глаза становятся стеклянными, и он отводит взгляд.

Он откашливается.

– Так, какая команда для хабуба? Пожалуйста, скажи мне, что это включает слово "стучать".

Я чувствую, что улыбаюсь, даже при том, что я паникую внутри.

Я видела, как мой отец делал хабубы, но он никогда не учил меня, как делать это. И во время моего обучения в Бурях я была так сосредоточена на изучении сильных нападений, которые уберут большинство солдат, что я никогда не потрудилась изучать что-то еще. Я никогда не знала, что в сдержанности была сила. Только когда я начала слушать Западные.

Всю мою жизнь меня учили, что западный ветер был слаб. Никто не понимал, сколько силы идет из ветров, которые готовы сотрудничать, вместо доминирования, как Северные. Как осторожность стабилизирует проекты против ловушек, в которые могла бы нырнуть Восточная груда обломков. Как они всегда остаются быстрыми и активными, в отличие от вялого Южного. Они - самые согласные, послушные ветры, которые я когда-то испытывала... и поэтому ли из-за их легкой природы или вследствие страданий, так много потерь и одиночества, я не могу быть уверена. Но я знаю, что могу убедить их сделать это. Я просто должна найти правильные слова.