– Ты когда-нибудь призывал хабуб?
– спрашиваю я Гаса, надеясь, что команда могла бы быть одинаковой на любом языке.

Гас качает головой, его глаза, все еще столь же безучастные, я даже не могу сказать, понимает ли он меня.

– Ты не знаешь, как это сделать?
– спрашивает Вейн, представляясь столь возбужденным, как я чувствую.

– Я могу понять это, - обещаю я, приказывая себе верить в это.

Я вспоминаю хабубы, которые я видела. Мой отец всегда вызывал быстрый нисходящий поток, который разбивал землю настолько сильно, что она поднимала высокую стену пыли. Большая часть силы прибыла из того, сколько ветров он использовал, но если я смогу заставить свой Западный течь в цикле, высоко взлететь, а затем резко отступить и так много раз, то они могли бы быть вызвать тот же самый эффект после нескольких вращений.

Но это сложная команда. Отдельное слово не объяснит много шагов. Для этого мне будет нужна цепь слов, как то, когда я зову ветер.

Западные, циркулирующие вокруг моего запястья, чувствуются слишком отвлекающимися, слишком разбитые всем хаосом, чтобы разделить их тайны. Таким образом, я сосредотачиваюсь на своем лояльном щите, ненавидя, что я должна повернуться к нему снова. Чувства проекта, утомленные и увядшие, и его голос спокоен, его слова теперь заикаются, когда он поет.

Звук разбивает мое сердце, и мне жаль, что я не могу отослать бедный ветер, сказать ему блуждать по бесконечному небу и никогда не волноваться обо мне снова. Но я все еще нуждаюсь в его помощи, таким образом, я шепчу, мягко извиняясь, и прошу об еще одной услуге.

Песня проекта становится печальной и сладкой, шепча о продолжении, когда все остальное чувствуется холодным. И одна фраза выделяется из других.

Сила мира.

Чем тяжелее я сосредотачиваюсь на нем, тем больше я чувствую, что другие слова покалывают в моем уме, циркулируя и выстраиваясь, пока я не узнаю то, что мои инстинкты говорят мне произнести.

Всплеск, и напряжение, и подъем увеличиваются. Потом падение и катастрофа с силой мира.

Правильность команды тяжело ощущается на языке, отчаянный шепот слова и заставляет их работать. Но не сейчас. Не пока Буреносцы близко, и я могу быть уверена, что хаос повлияет на них так, как нам нужно.

Вейн тянется к моей руке, когда земля снова дрожит, и я могу почувствовать, что бедные щит борется, чтобы держаться, цепляясь за нас троих с всей силой, которая у него есть.

– Я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что, - говорит Вейн, ожидая, когда я посмотрю на него.
– Если что-то пойдет не так, как надо, и Райден схватит меня, я хочу, чтобы ты сбежала... нет, не спорь.
– Он прижимает мою ладонь к щеке, закрывая глаза, когда искры танцуют между нами.
– Я достаточно силен, чтобы справиться независимо от того, что Райден со мной сделает. Но я не достаточно силен, чтобы видеть, как он причиняет тебе боль.

– Вейн...

– Нет, действительно, Одри. Райден доставал меня последние несколько недель, посылая мне кошмары, заставляя меня верить, что ты у него, и он...
– Он дрожит.
– Я никогда не хочу, чтобы это было реально. Таким образом, мне нужно, чтобы ты пообещала, что, если ты сможешь уйти, ты уйдешь. Даже если это означает бросить меня. И попытайся забрать Гаса, если сможешь.

Я гляжу на Гаса, который ясно в шоке... не двигается и не мигает. Я могу только сказать, что он дышит. Мысль о спасении его вместо Вейна заставляет меня хотеть кричать. Но я могу понять нужду Вейна, поэтому я киваю.

– Надеюсь, что этого не произойдет.

– Но если произойдет?

– Тогда обещаю.

Он хватает меня и целует. Все еще электрический, голодный и захватывающий. Но есть печаль на сей раз, и я понимаю, что он прощается.

Я не позволю ему оставить надежду.

Я прижимаюсь ближе, пытаясь позволить ему почувствовать мою уверенность, пытаясь показать ему, что он может верить в меня снова, пытаясь...

– Так, это воины, которые думают, что могут победить меня? Два томящихся от любви подростка и опекун, который выглядит готовым испачкаться?

Вейн и я отдаляемся и находим круг Буреносцев, окружающий нас. Райден стоит в центре, так близко, что я вижу серо-голубой цвет его глаз. Углы его челюсти. Свободные пряди волос, которые шлепаются по лбу.

Есть что-то почти очаровывающее в его улыбке, когда он говорит:

– Двое из вас будут моими совершенно особыми гостями. Особенно ты.
– Он указывает на меня, и я чувствую, что хватка Вейна напрягается на моей руке.
– Что касается тебя, — он поворачивается к Гасу, — Ты получишь честь заменить Живой Шторм, который ты разрушил. И я удостоверюсь, что на сей раз процесс будет особенно болезненным.

Колкость вырывает Гаса из его оцепенения, и в одном пятне движения он ныряет к Райдену и...

Он врезается в стену нашего щита и падает обратно в грязь.

– Захватывающе, - говорит Райден, когда он выходит вперед, проводя руками вдоль края Западного.

Я вижу, что Вейн задерживает дыхание, и понимаю, что делаю то же самое. Но независимо от того как сильно Райден нажимает, его рука не может пройти через барьер.

– Еще раз повторюсь, твои способности очень впечатляющие. И все же, твоя небрежность предает.
– Он тянется назад и вытаскивает шип ветра, который Гас кинул в него.
– Я подозреваю, что могу использовать это, чтобы взорвать ваш небольшой приют, очень интересный способ использовать его, чтобы раскромсать мой Живой Шторм. Но я не хотел бы рискнуть разрушать мою новую игрушку.