Это подчеркивает предпочтение, которое выказывает самодержавие, как религиозно-политический принцип, началу нравственному, что, собственно, и составляет самое большое ограничение юридической неограниченности верховной власти.

Самодержавие — нравственно ценный государственный институт, это диктатура совести, содействующая как нравственному росту общества, так и росту его материального благосостояния. Служение принципу самодержавия никак не противоречит христианскому служению человека вообще, это не раздвоение человека между церковью и государством, а единение в служении нравственному совершенствованию страны в целом.

Идеал самодержавия возрос в России не в безвоздушном пространстве, а в среде русского народа, почему принцип этот на нашей почве впитал многое из самобытной народной психологии. Посему преданность самодержавию была для многих синонимом преданности высшим интересам нации. Такое положение совершенно неизбежно в таком огромном государстве, как Россия, поскольку для его скрепы, кроме православной веры, наследственного и неограниченного самодержавия, необходимо еще и господство, преобладание какого-нибудь одного народа, наиболее потрудившегося на поприще укрепления государства. Такой народ должен почитаться государствообразующим, и монарх не имеет возможности игнорировать такое фактическое положение вещей, почему неизбежно вводит в жизнь государства направляющий «дух нации» как полезную, как некую общую силу, единящую государственность.

Как епископы есть «свидетели веры», так государь есть выразитель «духа нации». Как власть в церкви не у паствы, а у епископов, так и в государстве власть должна быть не у нации, а у императора, который является персонифицированным и единственным представителем народной воли.

Идея самодержавия есть вечная, всегда возможная идея государственного возрождения для России. Эта идея универсальна при решении проблем, стоящих перед нашим Отечеством. А потому применение ее к нашему ослабевшему под влиянием «нравственных кислот» либеральной демократии государственному телу есть путь самого эффективного и решительного излечения современной демократической смуты.

Монархическая политика и царские принципы.Монархической политикой Л.А. Тихомиров называет учение об обязанностях монархического государства в отношении общества и личности. Одним из основных вопросов монархической политики он выставляет правильное определение компетенции монархического государства или, иными словами, определение тех пределов, в которых оно должно действовать и которые оно не должно переступать.

Пределы действия государства указываются Л.А. Тихомировым: «Обязанностью служить личности и обществу, как силам самобытным, а потому не делать ничего, уничтожающего и задушающего самостоятельность личности и общества» {175} .

Л.А. Тихомиров утверждает первенствующее значение основанного на нравственной высоте монархического принципа верховной власти. Появление государства с монархическим принципом верховной власти для него — это симптом высокодуховного, религиозно-нравственного состояния нации. Выгодами монархического правления являются следующие: наилучшее обеспечение единства власти, а, значит, и проистекающей из единства ее силы и прочности; независимость, непричастность частным и партийным интересам монархической власти [41] ; монархическое правление наилучше обеспечивает порядок и наиболее справедливый третейский суд в социальных столкновениях; оно наиболее способно к крупным преобразованиям; монархия — это власть единоличная, поэтому при ней легче всего проявиться крупной творческой личности; она же и наиболее способна давать место сочетанию различных принципов власти в своей управительной системе.

Остальные принципы власти для Л.А. Тихомирова не могут нести функции верховенства с должной убедительностью.

Аристократический принцип из-за преобладания частного интереса над общегосударственным, из-за чрезмерной неподвижности, из-за неспособности к крупным преобразованиям и т.п. крайне мало пригоден к обязанностям верховной власти. Но сколь аристократический принцип слаб для верховной власти, столь он силен для образования правящего слоя и для управительной власти, где, собственно, и есть его место в идеальном государстве.

Так же мало пригоден к верховной власти и демократический принцип, так как все хорошие свойства демократии могут проявляться только в маленьких государствах, где возможны всенародные собрания, на которых демократический принцип действует прямо, без «представительства» своей воли партийными политиканами. Но, опять же, как и в случае с аристократическим принципом, демократический хорошо действует в местных и корпоративных управительных делах, где возможно его прямое действие.

Аристократия и демократия, по Л.А. Тихомирову, обладают определенными положительными свойствами в области управительных властей, но обе непригодны для верховной власти. Монархия же, напротив, имеет множество свойств, необходимых для верховной власти.

Все же хорошие управительные качества единоличной власти (единство, энергия действия, концентрация власти и т.д.) могут подрываться ограниченным пределом ее действия. Поэтому для монархии свойственно стремление создавать сочетанную управительную власть, привлекая к государственному строительству все лучшие свойства двух другихпринципов власти, что происходит из-за относительной ограниченности единоличной власти при непосредственном управлении всеми текущими государственными делами.