– Да уж, вот это пронесло, так пронесло, хорошо, что сразу все не жахнули по мне своими карами, - буркнул я, открыв окно социального отношения фракций и религий и посмотрев на длинные красные полоски, означающие, что венчаться мне в этой игре не придется.

– Не печалься, дитя, ты сделал все правильно, - на меня смотрела миловидная русская женщина в льняном сарафане, украшенным переплетениями колосков, узорами из свежих ягод, рисунками оживающих существ, прыгающих по всему сарафану: - Присядь рядом, отдохни, поди, умаялся, биться с нечистью поганую.

Я послушался и сел рядом, на выросший на глазах из травы пенек, Земь-матерь взяла мои руки в свои ладони, и я почувствовал, как усталость отступила, внутри затеплился приятный огонек, и пришло спокойствие и чувство домашнего уюта.

– Ты освободил меня из заточения, в котором я провела тысячи лет, меня заточили те, кто называет себя Богами, Хозяевами Мироздания, ведь я не пошла против своего народа, отказалась помогать разорять то, что с такой любовью созидала, не дала уничтожать моих детей, - из глаз Матери потекли слезы, срывающиеся с лица и в полете превращающиеся в хрусталики, разбивающиеся о землю.

– А почему ты не сопротивлялась?
– почему-то я даже и не думал, что Мать- Сыра Земля пыталась отбиться, и не придал эту уверенность ни малейшему сомнению.

– Как же я могу сопротивляться? Ведь все они - мои дети тоже, сыновья и дочери пошли против матери.

– Обычное дело для нынешнего времени.

– Пустота поглотила их сознания, вот и отреклись от меня, сгубили все, что я созидала.

– А зачем они тебя в хрустальный гроб положили?

– Знамо зачем, чтобы сила моя питала Проклятие Ихнее, дабы держалось оно вечно, ведь все живые существа, рождаясь и умирая, давали мне частицу жизненной силы, вот и забирали ее у меня.

– А если бы я сломал скрижали?

– Тогда мы бы с тобой не разговаривали, сынок, и я бы исчезла из этого мира навсегда, освободив дорогу Пустоте, пожирающей Сущее.

– Матушка, скажи, что будет с Холодными землями?

– Теперь этот край так величают? А когда-то это было самое красивое место во всем мире, моя гордость, и храм этот, - она окинула взглядом окружающие руины: - Стоял посреди этой красоты. Жалко, но я не смогу возродить все целиком в первозданном виде, сил нет таких, а копить их надо слишком долго. Но я могу зародить новую жизнь, начать новый цикл, создав что-то новое на основе того, что осталось.

– А как же народ и существа, что населяли их?

– Они вернутся, но не все сразу, со временем, как я наберу силу, все переродятся. Ты не бойся, твои волки придут первыми, - она улыбнулась по-матерински, погладив мои волосы на голове, хотя секунду назад ту скрывал шлем: - Ты молодец у меня, еще сам не знаешь об этом, но ты сделал для них немыслимое.

– Как это?

– Очень просто, волки были на грани, держались из последних сил, а твоя воля и твои деяния вернули их, сделали сильнее, а кстати, почему твоя дочка не выходит?

– Белис?

– Да, сидит в мешочке, выглядывает украдкой, а вылезти боится.

"Я не боюсь, я голодна, а тут столько еды!"

– Ну-ну, выходи, не бойся, никого ловить не придется, здесь, возле Древа Жизни, никому не надо заботиться о снеди, - улыбнулась Матерь.

Волчица появилась рядом, и тут же перед ней у самых лап материализовался большой кусок мяса, в который тут же вонзились острые клыки.

– Так что, будем пробуждать землю?

– Матушка, я для этого и бегаю по миру, словно ужаленный, которую неделю!
– вдруг вырвалось у меня.

– Знаю, знаю, просто надобно было у тебя еще раз спросить, иначе не получится.