— Да сэр. — Полковник помедлил. — Эдуард Сергеевич, позвольте спросить. Зачем вы это сделали? Зачем пришли сюда в облике гражданского? Вас ведь действительно могли убить.

— Мне нужно было услышать, что говорят обо мне люди. Готовы ли к принятию грядущих перемен. Но это уже неважно. Вы, — Потапкин посмотрел на доктора Херца — были правы. Перемены наступают, не спрашивая, готов ты к ним или нет.

— Ради чего всё это? — спросил доктор хмуро. — Ради власти?

— Ради нового мира, — огрызнулся Потапкин. — Мира, где изнурительный физический труд будут выполнять машины. Где нанотехнологии, усиленное развитие которых я давно финансирую, продлят человеку жизнь. Мир, где нет места всем подряд, а только тем, кто будет ему полезен. Все остальные должны уйти.

Эдуард Потапкин, мультимиллиардер, идеолог и программист, известный как Великий Электронщик, давно уже распространивший своё влияние на весь мир и внедривший своих людей в правительственные структуры, вышел в пахнущий кровью и заваленный трупами коридор. Ему хотелось побыть в одиночестве хоть немного. Он встал у окна, за которым была улицы, брошенные автомобили и тела ненужных будущему людей.

Вытащив из кармана сигарету, он закурил и стал ждать, пока ему принесут одежду и алкоголь.

Хруст битого стекла под чьей-то ногой на полу заставил его отвлечься от обдумывания цены, которую заплатят люди за право жить в мире будущего.

— Прости мне Господи, что отнимаю чужую жизнь, — услышал он странную, архаичную фразу.

Рядом с ним стоял доктор Херц, бывший спецназовец и священник-расстрига. Только теперь взгляд врача не выражал доброжелательности, как при их разговоре тогда в кабинете. Потапкину снова бросился в глаза шрам на щеке доктора. Херц словно улыбался ему порванным и вновь зашитым ртом. Свет из окна падал так, что казалось, Эдику улыбается нечто ужасающее и всесильное.

Руки врача метнулись к нему привычным, хоть и немного подзабытым движением. Шею и подбородок Эдика сдавили тиски. Потапкин попытался высвободиться, но железную хватку врача разорвать было невозможно, мощные руки сдавливали гортань только сильнее. Затем резко крутанули его голову в сторону.

Хруста собственных позвонков Великий Электронщик уже не услышал.

На космодром, с монотонностью воды, капающей из крана, садились звездолёты самых разных конструкций.

Посланцы вселенной шли нескончаемым потоком. Их принимало в своё чрево огромное здание, расцвеченное флагами тысяч миров.

Предъявив свой мандат, величественные посланцы исчезали за массивными дверями.

Хотя пускали туда не всех гуманоидов. Кто-то из них получал от ворот поворот.

Но был ещё и задний вход, возле которого маячил стражник в бутафорских латах, опираясь на бутафорскую алебарду.

Здесь тоже наблюдалось движение. Правда, не такое активное.

Вот подскакал на четвереньках рыжий орангутан, с явным намерением проскользнуть внутрь.

— Ах, ты! — Стражник замахнулся алебардой. — Пошёл отсюда! Хвост оттяпаю!

— Да нет у меня хвоста!.. — обиженно крикнул примат, убегая за угол.

— Что, уже оттяпали? — ухмыльнулся стражник. — Видать сокола по полёту!

Он поправил шлем, постоянно съезжающий на глаза.

И вдруг заметил, что перед ним стоят два человека, одинаковых с лица, только один — худой, а другой — полный.

— Вот наш мандат, — сказал худой с улыбкой и предъявил глянцевую карточку.

— Что значит наш? — нахмурился стражник. — Один мандат — один гуманоид!

— Да поймите же вы, мы — один человек! — заволновался полный.

— Он — моё альтер эго! — пояснил худой.

— Чего-чего?.. — насторожился охранник и взял алебарду покрепче.

Его шлем вновь сполз на глаза.

— Моё второе я! — сказал худой, тоже начиная волноваться.

— Ничего не знаю! — Стражник решительно оттеснил их от входа. — Один мандат — один гуманоид!

— Я — альтер эго!.. — взвизгнул полный, силясь вернуться на прежнее место.

Худой стал его оттаскивать. Незаметно завязалась драка.

— Но-но! — строго прикрикнул стражник, поправляя шлем. — А ещё гуманоиды!

— Поймите же вы, мы — один человек! — воскликнул худой.

— Это заметно.

Охранник ухмыльнулся и принял вид мудреца из народа, хорошо знающего, что почём в этой жизни.

— Да вы прочитайте, ведь тут написано! — худой снова протянул свой мандат.

— Чего там? — Некоторое время стражник читал запись на карточке, шевеля губами. Затем нахмурился, размышляя. — Да я что… Моё дело маленькое.