Теперь уже вывод напрашивался сам собой: Джек Грэхэм смастерил в подвале адскую машину и незаметно положил ее в чемодан вместо упакованной матерью коробки с подарком.

Грэхэм с безучастным лицом наблюдал, как агенты ФБР раскладывали на столе в гостиной вещественные доказательства его ужасного преступления. Что происходило у него в душе в этот момент, понять было трудно. Лишь когда один из сотрудников спросил его: «Ну как, может, вы все-таки признаетесь, что взорвали самолет?» — он криво ухмыльнулся: «Это вам еще надо доказать!»

Хотя Грэхэм за свою двадцатидвухлетнюю жизнь уже не раз имел дело с полицией, однако с политическим отделом ему, видимо, сталкиваться не доводилось, иначе он такого бы не сказал. Qh не выдержал и двенадцати часов допроса третьей степени. Доведенный до предела беспощадным светом прожекторов и физическим воздействием, Грэхэм к полуночи прекратил бессмысленное запирательство. Его запекшиеся от жары губы почти не шевелились, когда он едва слышно проговорил: «Да, это я сделал. Только оставьте меня в покое!»

Прожекторы погасли, чья-то рука вытерла губкой его лицо, ему дали кока-колы, пододвинули сигареты, помазали губы освежающей мазью и обрызгали холодной водой.

Монотонным голосом Джек Грэхэм продиктовал в микрофон свое признание. Из двадцати пяти динамитных патронов, которые используются в горном деле, старых карманных часов и шестивольтной батарейки для карманного фонарика он смастерил бомбу с часовым механизмом. Необходимые для этого сведения почерпнул в мастерской, куда специально устроился и проработал там десять дней за восемьдесят центов почасовых. Мотив преступления: ему надоело постоянно клянчить деньги у^ матери, настолько, по его словам, мелочной, что он больше не мог этого выносить.

Грэхэм замолчал, и, когда его спросили, было ли это единственной причиной его злодеяния, он лишь молча кивнул. Ему осталось только подписать заготовленное заявление, которым подтверждалось, что свое признание он сделал добровольно, без принуждения и насилия. После этого его по распоряжению прокурора взяли под стражу.

Злая шутка судьбы заключалась в том, что денег по страховке Грэхэм все равно не получил бы. В волнении он забыл, что страховой полис надо было подписать его матери. Без ее подписи страховой контракт не имел силы.

Процесс над Джеком Грэхэмом начался уже через две недели в суде присяжных Денвера. Когда Грэхэм узнал, что его обвиняют не в диверсии — за это его могли приговорить всего лишь к десяти годам тюремного заключения, — а в убийстве сорока четырех человек, он отказался от своего признания и заявил, будто его пытками принудили взять на себя чужую вину. Однако доказательства, которые предъявил прокурор, были настолько убедительными, что присяжным заседателям потребовалось всего семьдесят две минуты, чтобы признать Грэхэма виновным. Судья Пауэлл, председательствовавший на процессе и определявший меру наказания, ни секунды не раздумывая, приговорил его к казни на электрическом стуле.

Приведение приговора в исполнение состоялось 9 февраля 1956 года. По пути из камеры смертников в помещение, предназначенное для казни, Грэхэм дважды падал в обморок, и каждый раз врач приводил его в чувство, поскольку закон определяет, что осужденный должен подвергаться казни в здравом, уме и доброй памяти, то есть психически и физически здоровым.

Казнь Джека Грэхэма продолжалась четыре минуты и тридцать семь секунд и была одной из самых длительных экзекуций на электрическом стуле. На следующий день американские газеты писали, что смерть убийцы была ужаснее, чем смерть его жертв...

(Гюнтер Продьоль. Криминальные сенсации. — Мн., 1994)

Заложники: ученики и классный руководитель четвертого «Г» класса средней школы № 42 города Орджоникидзе Северо-Осетинской АССР Наталия Владимировна Ефимова (Дзагоева), шофер автобуса Вахтанг Гвиниашвили.

Яшкиянц родился в 1950 году в Ташкенте. Отец его, Левон Александрович, уроженец города Шуша Нагорно-Карабахской автономной области, прожил достойную жизнь. Участник Великой Отечественной войны. В 1942 году был ранен на территории Северной Осетии, под Моздоком. Окончив ускоренный курс танкового училища, командовал танковым взводом. Во второй раз был ранен под Ригой. Третье ранение получил под Тильзитом. После войны — директор обувной фабрики в Ташкенте. Депутат Ташкентского городского Совета народных депутатов. Делегат девятого съезда Компартии Узбекистана. Был членом партии свыше пятидесяти лет. Умер в 1985 году. Мать, Наталья Павловна, живет в Ташкенте.