В это время водитель милицейской, машины Захаров, по собственной инициативе придя на помощь майору, попытался открыть дверь, просовывая в щель то ли отвертку, то ли гвоздь. В салоне раздался отборный мат:

— Немедленно отойти от двери! Буду стрелять!

Занавес над одним окошком приподнялся, и Аркаев увидел направленное на него дуло и нечеткие черты лица над ним.

— Кто вы такие, что хотите? ,

— Немедленно рацию! И не вздумайте сделать глупость — у нас полный автобус динамита. Разнесем вдребезги ваш обком. Из автобуса донесся испуганный крик ребенка:

— Дяденька, они с ружьями!

За Аркаевьш, буквально через три-четыре минуты, на место происшествия прибыла милицейская группа: заместитель министра внутренних дел Северной Осетии полковник Батагов, заместитель начальника Ленинского райотдела милиции майор Хуадонов, оперативный уполномоченный Акопян.

Хуадонов вслед за Аркаевьш попытался вступить в контакт с предполагаемыми нарушителями. Лучом карманного фонаря он искал какую-нибудь щель в окнах, чтобы заглянуть в салон. Ему казалось в высшей степени странным: произведя выстрел, преступник не скрылся, а вошел в автобус, который преспокойненько стоит не только рядом с обкомом — с прокуратурой! У потерпевшего Берко все лицо было в крови, но он сказал, что ничего страшного — просто царапина. Кто и почему стрелял в него, он, Берко, не знает. Тогда не псих ли какой? Это тем более опасно.

Окно открылось. В нем показалась голова с усами скобочкой и глазами навыкате. Человек молча направил на Хуадонова дуло.

— Ты, парень, не шути!

— Это ты, мент, не шути! Сказано — быстро рацию! А то...

И он слегка ткнул дулом в оконное стекло.

— Какую рацию? Зачем?

— Без разговоров! В автобусе заложники. Дети. В салоне бензин. Так что без шуток. Ну!

Батагов распорядился передать в автобус милицейскую рацию. Подходя во второй раз к автобусу, Хуадонов услышал плач детей.

— Дяденьки, не стреляйте, в автобусе бензин! Не стреляйте, дяденьки!

У майора сжалось сердце.

В боковом окне водителя стекло немного опустилось. Просунулась детская рука. Майор вложил в нее рацию. Рука исчезла.

Окно опять закрылось.

— Я принес вам рацию. Куда ее?

СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ.

С помощью рации установлена двухсторонняя связь правоохранительных органов с неизвестными, забаррикадировавшимися в автобусе.

Бататов: Алло, в автобусе, вы меня слышите?

Голос из автобуса: Да, я слышу.

— Кто вы такие, что хотите? Почему стреляли в человека?

— Моя фамилия Яшкиянц. Зовут Павлом. Три судимости. Последний раз за бандитизм. Десять лет. Устраивает, мент, моя биография? Теперь я буду спрашивать. Кто ты?

— Я — полковник, заместитель министра внутренних дел Северной Осетии Батагов. Устраивает?

— Вполне. Какими располагаешь полномочиями?

— В смысле?

— Так ты что, мент, еще ничего не понял? Тебе что, твои мусора не докладывали? У нас в автобусе заложники — тридцать детей, учительница и шофер. В обмен на них мы требуем...

Голос на несколько секунд смолк.

— ...Мы требуем самолет для вылета за границу, два миллиона денег в иностранной валюте и один миллион золотом. Это наш ультиматум. — Срок — сорок минут...

Как же дети оказались заложниками? После занятий четвертый «Г» вместе со своей учительницей Наталией Владимировной выехал общественным транспортом на экскурсию в республиканскую типографию: захотели посмотреть, как делаются книжки. Когда выходили из здания, к ним подошел мужчина и спросил: «Ребята, вы с Бама?» (Бамом жители Орджоникидзе называют отдаленный микрорайон города, где расположена сорок вторая средняя школа). «Да!» — хором ответили дети. «А мы ваши шефы. Вон наш автобус. Нам сказали, чтобы мы доставили вас в школу. Садитесь? Только тихо, не толкаться». «Ура-а-а!» — закричали дети и гурьбой ринулись в гостеприимно раскрытую дверь автобуса. С ними и учительница.

Дверь захлопнулась, и все они с этой минуты стали заложниками банды.

Какую сверхзадачу ставили перед собой в этом рейсе бандиты? Быть каждую минуту, каждое мгновение начеку; не дать возможности «мудрецам», «ментам», «кэгэбэшникам» осуществить свои планы — захватить автобус, перестрелять их «как куропаток». Что для этого нужно? Быть в форме, не расслабляться! Да это слово звучало чаще других: «Не расслабляйтесь, пацаны! Не расслабляйтесь!»

Форма поддерживалась не только усилием воли и внутренней «мобилизацией», но и с помощью наркотических средств. Яшкиянц заставлял учительницу делать уколы себе и другим членам банды. У бедной Наталии тряслись руки от страха. А Яшкиянц, получив «кайф» и, став вдруг необыкновенно добреньким, подтрунивал:

— А еще учительница. И чему вас только учат в ваших университетах? Не мандражь, Натаха, я тебя тоже научу ширяться. Не пробовала? Напра-а-сно, напра-а-сно... Ты знаешь, какой кайф? Раз попробуешь, за уши потом не оттащишь. Вот улетим с тобой в какую-нибудь восточную страну, там ты всему научишься. Там знают в этом толк! Или прямо сейчас начнем курс обучения? Добра этого хватит. Спасибо ментам — дали от пуза. Давай руку!