— А тебя?

— В университете я прослушал курс истории. Я изучал историю потому, что она мне нравилась, а не для того, чтобы найти работу. А о Гражданской войне я знал все еще до того, как вышла эта передача про нее — ну, та, которую ведет Кен Бернс.

Роберт бросил взгляд на Дэнниса, который смотрел в окно.

— А ты учился где-нибудь? Я имею в виду, у тебя есть какая-нибудь профессия?

— Я понял, чем хочу заниматься в жизни, когда в первый раз увидел прыжок дайвера.

— Понятно. И что ты сделал?

— Когда меня взяли в Американскую команду дайверов, я, проучившись к тому времени два года, бросил колледж.

— Сколько ты еще сможешь продержаться в этом виде спорта?

— Мое время истекает.

— И что потом?

— Не знаю.

— Ты ведь не сидел в тюрьме?

— Один раз, в камере предварительного заключения. Полиция обыскивала мой грузовик.

— Они думали, что ты везешь что-нибудь запрещенное?

— Они ошибались.

— С твоим характером, — сказал Роберт, — тебе стоило бы заняться чем-нибудь рисковым.

— Когда я выступал в команде, мне доставались самые рисковые трюки.

— Вот видишь!

— Но дайверы говорят, — сказал Дэннис, — что чем ты лучше в спорте, тем беспомощней в жизни.

Впереди показался Коринф. Они доехали до южной части промышленного района города, до обширного открытого пространства, заполненного стоявшими на рельсах железнодорожными вагонами. Роберт остановил машину:

— Вот он, Коринф, ветеран Гражданской войны. Железнодорожный узел, за который непрерывно шла битва. Вот он, прямо перед тобой. Восточная ветка ведет в Чарлстон, западная — в Мемфис, северная — в Огайо, южная — в Детройт. Ты меня слушаешь?

— Ты приехал сюда для встречи с Киркбрайдом? — спросил Дэннис.

— Хочу посмотреть, что у него тут есть. Его фабрика находится к югу отсюда, туда ведет дорога, пересекающая шоссе номер 72 под прямым углом. Сам он сейчас в Тунике, строит свою «деревню». Но все равно мы не зря ехали, я намерен заглянуть к Джарнагину, чтобы забрать нашу форму. Поехали дальше?

— Ты за рулем.

— Я имею в виду мой рассказ. Итак, тридцать тысяч человек, самое меньшее, были убиты, ранены или умерли от холеры и дизентерии, сражаясь за эти вот рельсы. Я отношу сюда битву при Шайло — это к северу отсюда, через границу с Теннесси, битву при Юке — это к востоку отсюда, и собственно Коринфское сражение. В октябре 1862-го конфедераты попытались отбить Коринф у северян. Недалеко отсюда, вон там, — Роберт показал рукой, — шел жесточайший бой. Там стояла батарея Робинетта, которую атаковали конфедераты. Сейчас это историческая достопримечательность — сохранились даже некоторые земляные укрепления.

— Да, батарея Робинетта, — сказал Дэннис. — И одним из героев этого сражения был полковник Роджерс из 2-го Техасского. Во время штурма редана, мощнейшего полевого укрепления, он был ранен семь раз.

Роберт повернул голову, некоторое время молча смотрел на Дэнниса, затем произнес:

— А ты язва! Время от времени ты меня неслабо урываешь. — Роберт улыбнулся. — Это показывает твой потенциал. Я правильно поступил, взяв тебя с собой. Однако я слышал, что полковника Роджерса застрелил полковой барабанщик. Недоносок, сопляк… Подобрал пистолет и всадил в него семь пуль. Ты представляешь, каково это?

— Быть застреленным?

— Нет, участвовать в сражении. Пули свистят, пушки харкают картечью…

— Что такое картечь?

— Точно не знаю, по-моему, это артиллерийский снаряд, начиненный круглыми пулями. Не хотел бы я, чтобы что-нибудь такое в меня угодило. Да, нужно было быть настоящим храбрецом, чтобы продолжать идти вперед, когда в тебя летит такая бомба. А они шли… И те и другие. — Роберт покачал головой. — Уму непостижимо. Я как-то ездил в Шайло. Девушка из службы экскурсий, рейнджер Диана, шикарно выглядевшая в форме и особом головном уборе скаутов, провела меня по историческим местам. Она показала мне «Утопленную дорогу», естественную траншею, даже окоп скорее; знаменитое «Гнездо шершней» — что-то вроде деревянного форта. Она сказала, что бой там шел много часов и пороховой дым стал таким густым, что люди по ошибке стреляли в своих. Бревна форта загорелись, а внутри были раненые, которые не смогли выбраться. Она сказала, что сумевшие выбраться слышали их крики и чувствовали запах горелого мяса. Да, рейнджер Диана знает свое дело. Я будто видел все своими глазами.

Целую минуту единственным звуком, нарушающим тишину в машине, было жужжание кондиционера.

Роберт продолжил:

— Вон там, прямо через железную дорогу, стоял первый отель «Тишоминго». Во время войны в нем располагался госпиталь. Можно, кстати, пройтись пешком по историческим местам, осмотреть штаб генерала Пьера Борегара, посетить военный музей. Или можно все это задвинуть, забрать твою униформу и перекусить. В этом округе везде продается пиво или вино, но крепких напитков днем с огнем не сыщешь. Что ты еще хочешь знать?

У Джарнагина не было ни примерочной, ни демонстрационного зала. Дэннис стоял в складском помещении и разглядывал себя в зеркало. На нем был пехотный мундир принятого в армии федералов образца, с небесно-голубым кантом на манжетах и воротнике-стойке, и девятью пуговицами. Брюки были сшиты кое-как. Дэннис отметил бесформенность покроя. Но решил, что на пару дней сойдет. Он примерил фуражку французского образца — кепи. Неплохо! Затем надел шляпу. Дэвид Джарнагин заметил, что тулья кепи должна выступать вперед над кожаным козырьком. Дэннис опять надел кепи.