Данила вел их все дальше просторным коридором. (Федор успел заметить не такой уж старый с виду трактор и пару заржавевших мотоциклов.) Они прошли мимо нескольких затопленных помещений, спустились по ржавой железной лестнице еще ниже, и наконец, оказались в небольшом отсеке, не таком захламленном, как другие. Вход в него был закрыт металлической сеткой, которую старик отодвинул, а потом вновь закрыл. Здесь было не так уж сыро и устроено что-то вроде лежбища – настелены доски и тряпье навалено поверх них.

Данила стащил противогаз.

– Здесь можно передохнуть. Метро рядом, но мы сегодня уже не попадем туда. Костюмы снимайте, надо их спрятать – не здесь, а где-нибудь поблизости, чтоб не утащили.

– Сюда кто-то может прийти? – спросил Федор.

– Запросто, – сказал старик.

Здесь было прохладно, пахло гнилью, отходами человеческой жизнедеятельности. Федор так устал, что буквально рухнул на прелые тряпки, даже кислый запах его не смутил. Неля тоже опустилась рядом, словно силы у нее разом кончились.

Если бы с ними был Фил, он опознал бы те самые легендарные подвалы Солянки, служившие когда-то солевыми складами. Потом люди находили им и другое применение, но к тому времени, как случилась Катастрофа, подвалы стояли заброшенными, и чаще всего туда забредали лишь бомжи, а еще любители старины и острых ощущений иногда приходили на экскурсии.

По летнему времени отдельные смельчаки даже пытались там жить. Данила об этом месте знал от сына – парень любил еще в той, прежней жизни ходить сюда с товарищами. Данила тогда не подозревал, как ему пригодятся эти подвалы. Но каждый раз, как он оказывался здесь, у него болезненно сжималось сердце. В тот самый день, разделивший жизнь на «до» и «после», его мальчик как раз собирался сюда. Как теперь узнать, что с ним случилось? Данила корил себя, что ругал парня за разгильдяйство – но кто ж знал, что все так обернется? Наверное, парень в тот жуткий день погиб. Если б оказался в метро, постарался бы вернуться на родную Бауманскую, хотя кто знает? Чужая душа – потемки. Может быть, Валентин не хотел возвращаться к отцу.

Федор, увидев, как тревожно оглядывается старик, снова спросил:

– Сюда может кто-нибудь заявиться? Мутанты?

– Да нет, они редко сюда суются, – ответил Данила, – мы сейчас огонь разведем, они этого не любят. Разве что выродки придут, вот тогда уходить придется.

И вновь скривился, точно у него вдруг заболел зуб. Ему не давала покоя мысль – что, если сын уцелел, но в метро не спустился, мыкается где-нибудь на поверхности? Об этом даже думать не хотелось. Нет, не мог его Валька превратиться в одного из этих жалких выродков, покрытых коростой и язвами, мычащих, уже почти утративших человеческий облик.

Данила вновь вспомнил его худую, угловатую фигуру, стремительные движения, беспечный взгляд, насмешливую улыбку. Чем выжить такой ценой, наверное, лучше ему было бы умереть. Данила в те первые, жуткие дни боялся найти сына среди мертвых, наткнувшись на чьи-нибудь изуродованные останки, сразу глядел на руки. У Вальки была любимая цацка – серебряный массивный перстень с драконом, он всегда носил его на безымянном пальце левой руки. Дракон выглядел угрожающе, словно изготовился к атаке. Наверное, Вальке массу неудобств доставлял этот перстень, но из упрямства парень с ним не расставался. Хотя наверняка такую приметную вещь забрали бы мародеры – хоть бы и вместе с пальцем.

И встречая потерявших человеческий облик выродков, Данила вглядывался в них на всякий случай, надеясь и страшась увидеть знакомые черты. «А если однажды я узнаю в одном из них сына, – с дрожью думал он иной раз, – что тогда делать?».

– Пойду растопку поищу, – мрачно сказал он. – А вы пока разведите костер, погреемся.

И, протиснувшись между стеной и закрывавшей вход металлической сеткой, словно сгинул в темноте.

– Что это с ним? – спросил Федор, когда старик отошел подальше. – Чего он злой такой? Из-за Фила переживает?

– Видно, сына вспоминает опять, – тихонько пояснила Неля, складывая и поджигая мелкие щепки. Они никак не хотели разгораться. – Он мне однажды рассказал, что его сын был где-то здесь, когда Катастрофа случилась. Поссорился с ним и жил то тут, то у друзей. Мы с дедом уже который раз сюда приходим, и каждый раз мне на него смотреть тяжело.

– Блин, как же мы не смогли остановить этого придурка, – сокрушенно сказал Федор. – Я хотел, но старик мне помешал. Такое чувство, что он специально это сделал, что он нарочно позволил Филу уйти.

Ему самому как-то не верилось в гибель философа – наверное, потому, что он не видел, как все случилось. Казалось, Фил до сих пор бредет по городу. «Бросить все и пойти гулять в тумане над рекой», – снова вспомнилось Федору. Неля коснулась его руки, и Федор вернулся к реальности.

– Интересно, во что хоть он верил? – вслух подумал он. – К какому богу отправился? Или просто растворился в Нагвале?

Федор ощущал себя подавленным. Что-то необычное исходило от окружавших его старых кирпичных стен. У него накопилась куча вопросов к старику, но он уже не в состоянии был их задавать сегодня – чувствовал, что устал смертельно.