Шрифт:
– Не знаю, – пробормотал Федор. – Хотелось бы верить, что ушел. Но мне кажется, мы его убили.
У него язык не поворачивался сказать: «Я его убил».
Собрав для вида каких-то щепок, они вернулись назад.
– Идти сможешь? – спросил Федор старика. – Мы в нижний подвал вернуться хотели.
– Постараюсь, – ответил старик. Федор помог ему подняться, Неля подставила плечо, и кое-как они доковыляли до железной лестницы. Старик даже сам ухитрился спуститься. Но в подвале силы его оставили, и он рухнул на лежанку.
– У нас воды мало осталось, – посетовал он. – Не думал я, что так задержимся здесь. А чистой воды-то здесь поблизости нет.
Ночью снова выли неподалеку – и не одно, а несколько созданий. Слушать это было невыносимо.
– Еще день пересидим – а потом ночью в метро уходить надо, – сказал Данила. – теперь нам тут житья не будет. Да и вода кончается.
– А разве ты сможешь дойти? – усомнился Федор.
– Да тут идти-то осталось совсем чуть-чуть – доберемся, – не внял его сомнениям старик.
– А посмотрите, что я в квартире нашел. И ведь не разбилась, – он извлек из рюкзака заботливо замотанную тряпьем бутылку, которую Федор уже видел.
– Коньяк, между прочим. Давайте выпьем за то, что почти дошли. Не этим бы закусывать, да уж чем богаты. В метро бы за такую отвалили прилично, но мы лучше сами ее здесь приговорим – за упокой души Фила и за мое спасение. А то потом не до того будет. Мы тебя до метро доведем, но на станцию без нас войдешь – не надо, чтоб нас вместе видели. И не рассказывай никому, кто тебя довел, говори, торговцы какие-то. Чтоб не было плохо ни нам, ни тебе.
Они «чокнулись», и Федор опрокинул кружку в рот. Ничего подобного он раньше не пробовал. Словно жидкое пламя прокатилось внутри, приятно согревая. И даже запах, показавшийся сначала противным, не испортил вкуса. Сразу стало тепло и уютно.
Неля так лихо проглотила свою порцию, словно для нее это было самым привычным делом. На щеках ее вновь появился слабый румянец, глаза заблестели.
Данила тут же разлил и по второй. Федор заметил – себе старик наливал чуть-чуть.
– Помянем Фила, чтоб упокоилась его душенька, – сказал он. – Хоть и никчемный был человек, но не злой, ни одно живое существо жизни не лишил. Пусть покоится с миром.
Что-то в словах старика показалось Федору странным, но он не мог понять – что именно.
– Глупо как он погиб. Уже почти дошли до метро. Наверное, из-за раны в голову у него что-то в мозгах повредилось.
– А может, наоборот, на место встало, – тихо сказал Данила. – Или дурман-травы нанюхался.
– Зачем вообще было брать его с собой? Он же был совсем неприспособленный.
Старик развел руками:
– Он все равно бы ушел. Такая судьба у него была.
Федор понял, что старик что-то знает, но ему не скажет.
– А что за замок там стоял? Я сперва подумал, что это Кремль и есть.
– Да просто высотка на Котельнической, – нехотя буркнул Данила. – Но говорят, от нее подземный ход идет к самому Кремлю. Не удивлюсь, если оттуда какой-нибудь мутант, кисель какой-нибудь разумный, уже и сюда добрался.
– А почему башня вся была в дыму?
– Вот это плохо, что в дыму, – пробормотал Данила. – Значит, опять электростанция работает.
– Какая электростанция? – удивился Федор.
– На Раушской набережной, там дальше, – нехотя сказал Данила. – Та электростанция до Катастрофы весь центр теплом обеспечивала. И из труб все время дым валил. Ну, потом Катастрофа приключилась, встало все, конечно. А потом слухи среди людей пошли, будто она опять заработала. Сталкер один вернулся, сказал – дым из труб опять видел. Народ ему не поверил. А он говорит – пойду туда, сам узнаю, тогда все вам, маловерам, расскажу – кто там озорует и для чего. Отговаривали его, да он не слушал.
– И что? – жадно спросил Федор.
– И ничего. Не вернулся, – отрезал Данила. – А потом и другие стали рассказывать, что время от времени видели дым. Но только дураков уже не было туда соваться, она ведь почти напротив Кремля на другом берегу стоит, электростанция та. Вот я и думаю, что сталкер тот не уберегся, заманили его в Кремль да и сожрали там. А теперь, значит, опять дым оттуда валит. Плохая это примета. Может, это вообще морок наведенный, и ничего там не работает на самом деле. А если и впрямь работает… не знаю тогда. Лучше об этом не думать.
Федор подумал, что для Фила примета и впрямь оказалась хуже некуда, но решил эту тему не развивать.
– А что за звери с желтыми глазами нас встречали на берегу?
– Да просто кошки монастырские. Я еще до Катастрофы в монастырь этот наведывался иногда, случалось их подкормить, знали они меня. А это уже их дети и внуки, но мы с ними тоже дружим.
– А тот подземный ход, по которому мы сюда шли? Он дальше куда ведет?
– Раньше по нему далеко можно было уйти. Тут ведь когда-то, еще до революции, притоны были воровские. Хитров рынок – известное место, гиблое. Были здесь трактиры, которые так и назывались – «Каторга», «Сибирь». Тут беглые воры и бандиты собирались, нищие. Если кто из приличных сюда забредал случайно – могли обобрать до нитки, а то и вовсе пропадал человек бесследно. А от облав те бандиты уходили по крышам или подземными ходами. Раньше теми ходами, подземельями можно было и до Лубянки добраться. При советской власти, в двадцатых годах, все эти ночлежки разогнали, зачистили. Оцепили рынок, дали несколько часов всем – разойтись, а потом облаву устроили. Кое-какие дома вообще срыли до основания и заново отстроили, заселили. Ну, ходы кое-какие остались, конечно. Но теперь обвалились многие подземелья, да и вообще не люблю я там ходить, нехорошо там и опасно.