— Ни в какую историю ты не влипла, — повторила я. — Прежиывать не о чем

Зибет все цеплялась за выключатель, точно утопающий за соломинку.

— Ну же… — бог ты мой, да ведь у нее, наверное, какой-нибудь припадок, а виноватой, как пить дать, снова окажусь я. — Ты здесь в полной безопасности. Твой отец ни о чем даже и не узнает.

Зибет вроде бы немного расслабилась.

— Спасибо, что не втянула меня в историю, — сказала она и нырнула обратно в постель. Свет она так и не выключила.

Елки-палки, стоило огород городить. Я слезла с кровати и сама погасила этот треклятый свет.

— Знаешь, а ты хорошая, — тихо пробормотала Зибет в темноте. Точно сдвинутая. Я улеглась поудобней, собираясь уговорить себя пальчиком ко сну, так как любая политика кроме молчания явно не приведет ни к чему хорошему. Не хотела я больше истерик.

Вдруг по комнате раскатился задушевный голос:

— Юноши Маултон-Колледжа, все мои сильные сыновья, вам мое пожелание…

— Что это? — прошептала Зибет.

— Первая ночь в Аду, — отозвалась я, в тридцатый раз вылезая из постели.

— Да увенчаются успехом все ваши благородные начинания, — проорал Старикашка Маултон.

Я хлопнула ладонью по пластине выключателя и принялась шарить в своем нераспакованном еще после челнока чемодане в поисках пилочки для ногтей. Отыскав пилочку, я встала на койку Зибет и принялась отвинчивать интерком.

— Юные женщины Маултон-Колледжа, — грянуло снова, — все мои дорогие дочери, вам… — и тут динамик заглох. Я швырнула пилочку вместе с винтиками обратно в чемодан, двинула кулаком по выключателю и грохнулась в кровать.

— Кто это был? — прошептала Зибет.

— Наш отец-основатель, — ответила я, но, припомнив, какое действие слово «отец» на всех сегодня оказывает в этом сумасшедшем доме, поспешно добавила, — больше тебе его слушать не придется. Завтра я подложу кой-чего в механизм и поставлю винты на место, чтобы общажная мамаша не догадалась. Остаток семестра мы проживем в блаженной тишине.

Зибет не ответила. Она уже спала, тихо похрапывая. Таким образом ни единая моя догадка за сегодняшний день не оправдалась. Обалденно начинается семестр.

Администратор знал про посиделки.

— Смысл слова «невыход» тебе, я полагаю, понятен? — осведомился он.

Он был старый хрен, лет так сорок пять. Как раз в возрасте моего папаши. Смотрелся, впрочем, неплохо — небось упражнялся, как безумный, держа в форме свое старое брюхо, чтобы охмурять девчонок-первогодков. Грыжу нажить мог свободно. И тоже, наверное, как мой папочка, спускал в пластиковый мешочек для продолжения рода. Елки-палки, ну и законы же.

— Ты студентка на доверенности, Октавия?

— Точно.

Как по-вашему, стерпела бы я иначе такое раздолбайское имечко — «Октавия»?

— Без обоих родителей?

— Да. Матери оплачен отказ от прав. До двадцати одного года — ношение условного имени.

Я смотрела администратору в лицо, чтобы понять, как он это воспримет. Мне частенько приходилось видеть после таких слов испуганные мины.

— Стало быть, написать о твоем поведении некому, кроме твоих юристов. Исключить тебя невозможно. А от наказаний пользы что-то не видно. Я, признаться, не совсем понимаю, как на тебя воздействовать.

Да уж еще бы. Я продолжала его разглядывать, а он разглядывал меня — может, гадал, не его ли уж я дорогая доченька, не вылез ли предмет его нынешних поползновений из его собственного пластикового мешочка.

— Так что же именно ты сказала своей матери общежития?

— Что она погань, — пояснила я.

— Разок-другой мне и самому хотелось ее так назвать. Строит из себя симпатягу.

Я ждала, нисколько не сомневаясь, что за этим последует.

— Насчет этой вечеринки. Я слыхал, с мальчиками сейчас что-то происходит. Что же именно?

Такого вопроса я не ожидала.

— Не знаю, — ответила я и тут только поняла, что лопухнулась. — А если б знала, то сказала бы, как по-вашему?

— Ну конечно же, нет. Признаю. Знаешь, ты ведь уже вполне сложившаяся молодая женщина. Прямодушная, верная своим друзьям и очень красивая к тому же, если позволишь заметить.

Ага — а… И у тебя как раз случайно есть для меня работка, не так ли?

— Моя секретарша только что уволилась. Она заявила, что ей нравятся мужчины помоложе, хотя если то, что я слышал, верно, то может быть, ей без меня и лучше. Работа хорошая. Много поездок. Если, конечно, ты, как моя секретарша, не предпочитаешь мальчиков мужчинам.