Шрифт:
Потом начались мероприятия, которые всегда идут после смерти человека: приехала следственная бригада, эксперты и врач, сняли в нескольких ракурсах труп Натальи, опросили меня и оперов. Потом все уехали. И остались только мы с Володькой.
— Ты себя не очень кори, — после того, как мы молча просидели в его авто около четверти часа, произнес Володька. — Ты ни в чем не виноват. Во всем виновата она одна…
— Знаю, — сказал я. — И все равно как-то хреново…
— Может, водки выпьешь? — спросил он.
— Выпью… А ты?
— И я выпью, — ответил Коробов. — За раскрытие громкого дела.
— Ко мне? — посмотрел я на своего университетского товарища.
— Можно и к тебе, — ответил Володя. — Только, если я выпью, придется у тебя заночевать. За руль нельзя садиться…
И мы поехали ко мне.
Паршиво одному, когда на душе кошки скребут…
Глава 13. Я — герой, или что нынче за весна такая?
Я проснулся первым. Наверное, потому что спал на полу и отлежал себе бока.
Володька спал на диване (ему, как гостю, выделил лучшее место), открыв рот и закинув одну ногу на диванную спинку.
На столе стояли две опорожненные бутылки водки и пятилитровый баллон, в котором литра полтора пива еще оставалось.
«А вот пиво мы вчера с Володькой зря взяли, — подумалось мне. — Мешать водку с пивом — самое последнее дело. С другой же стороны, есть чем опохмелиться, не отходя от кассы…»
Сделал большой глоток. Потом другой. С облегчением вздохнул, поскольку в голове немного прояснилось, и в глазах наладился «фокус». И тут пришла еще одна мысль, правильная:
«А хорошо, — подумалось мне, — что мы вчера с Володькой еще и пиво прихватили…»
Не успел сделать третьего глотка, как услышал Володькино:
— Дай.
Обернулся и протянул ему баллон. Он сделал несколько больших глотков и отдал баллон мне. Теперь я сделал несколько больших глотков.
Потом снова он.
Пиво закончилось…
А потом мы посмотрели на часы. Было всего-то около шести утра…
И почему это с похмелья всегда просыпаешься рано? Чтобы было время опохмелиться перед работой?
Часам к семи мы оба успели принять душ, побриться, попить горячего крепкого чая, и если выглядели не огурцами, то, по крайней мере, вполне «комильфо».
— Ну, что, я поехал, — сказал Володька.
— Чувствуешь себя нормально?
— Удовлетворительно, — ответил он.
— Поздравляю тебя с раскрытием дела, — сказал я.
— А я — тебя, — сказал Володька.
— Тогда что, до связи?
— До связи…
Потом я звонил шефу и просил заехать за мной вместе со специалистом, чтобы он демонтировал видеокамеру. Они приехали около десяти, и мы поехали на Мостокинскую улицу. Шеф какое-то время приставал ко мне с расспросами, но я по большей части отмалчивался. Говорить ни с кем не хотелось, да шеф и сам все скоро увидит, и все вопросы у него разом отпадут. Я так и сказал ему, когда он задал мне очередной вопрос:
— Скоро сами все увидите…
Потом специалист демонтировал камеру, а мы просто сидели в машине и ждали…
Когда приехали на базу, шеф пригласил меня в свой кабинет отсматривать материал.
— А чего мне там смотреть? — ответил я. — Все, что записано на флешке, видел наяву. Более того, я был участником этого шоу.
Шеф посмотрел на меня и промолчал.
Бодрость, навеянная пивом, прошла. Я пошел к Степе и закемарил у него в закутке на продавленном диванчике. А когда проснулся и вышел «в свет», был уже героем. Смонтированную пятую, заключительную передачу цикла «Кто убил Санина?» — недоставало только пары-тройки синхронов со мной как с ведущим программы — посмотрели, наверное, все сотрудники телекомпании, включая службу охраны и техничку тетю Пашу, самую преданную нашу фанатку. Мне жали руку, с восхищением смотрели в глаза, а кое-кто явно завидовал. Красавица Светка Горюнова, ведущая прогноз погоды, спросила, не занят ли я сегодня вечером, поскольку она хочет послушать мой рассказ о том, «как все было».
— Мы могли бы спокойно посидеть в какой-нибудь кафешке, где бы ты мог мне все рассказать, — сказала она и посмотрела на меня взглядом, каким смотрят женщины, выказывая мужчине симпатию и намекая на нечто большее в дальнейшем.
— Тогда, может, посидим у меня? — по-простецки спросил я и сделал невинные глаза, в которых можно было прочесть только дружеское расположение. Светка на мой взгляд не купилась и ответила:
— Может, и посидим, — в ее глазах промелькнули хитренькие искорки.
Это означало, что мои прошлогодние ухаживания за ней, не принесшие никакого результата, могут быть возобновлены, причем с надеждой на успех. Умеют они, женщины, давать надежду, ничего не обещая… Впрочем, как и отбирать её.
И вообще, я стал звездой. Местного масштаба, зато не дутой, как наши некоторые поп-звезды, а настоящей. Это мне сказал сам шеф. Еще он сказал, что могу рассчитывать на премию и отдых.
— Думаю, пары дней тебе хватит, — добавил он, уважительно поглядывая на меня. — Сегодня и завтра. Послезавтра выходит программа, поэтому тебе надо прийти и сделать несколько синхронов. К тому времени ты остынешь, станешь объективным и расскажешь зрителю то, что осталось за кадром съемок в том доме. И вообще, ты молодец, — добавил Гаврила Спиридонович фразу, которая в его устах была редкой наградой, почти орденом. Я, например, слышал ее от него впервые. — А после синхронов зайдешь в бухгалтерию, получишь премиальные и потом ко мне. Новое задание.