– - Нет, -- почти беззвучно промолвила юная ведьма.

То, чего она опасалась, случилось, Габор был раздосадован. Она снова посмела его огорчить!

– - Не понимаю, зачем она вообще нам нужна! От нее больше проблем, чем пользы!
– - В небесно-голубых глазах Маргитты появился опасный блеск.
– - И вообще, я бы на твоем месте, дядя, не очень-то ей доверяла. Предав однажды, она сможет предать вновь. На этот раз тебя. Позволь мне покопаться в ее сознании и выяснить, так ли уж она с нами честна.

– - Маргитта, -- теперь голос Батори был приторно-сладким и мягким, как тающее на солнце мороженое, но от этого шепота бросало в дрожь, -- когда захочу услышать твое мнение, я тебя спрошу. Сейчас не вмешивайся. Кто еще отправился с Ведающим?
– - обратился он к полуночной гостье.

– - Этери и Эчед. Хотя Цецилия ему запретила.

– - Керестей в своем репертуаре, -- улыбнулся Габор, но при этом в его льдистых глазах царил бесконечный холод.
– - Что думаешь, Бальтазар?
– - поманил он мужчину.
– - Сможем узнать, куда и зачем отправилась наша неугомонная троица?

– - Почему нет?
– - пожал плечами колдун. Он приблизился к своему господину, и отблеск свечи скользнул по его лишенной растительности голове, замерев на татуировке, темнеющей на затылке, -- символ рода Батори, три острых волчьих клыка.
– - Если надо узнать, узнаем. Маргитта?

– - Я с тобой, -- кивнула чародейка.

– - Вот и отлично.
– - Старый колдун подался вперед и его царственный взор вновь обратился к девушке.
– - А ты впредь постарайся меня не разочаровывать. Один раз я вывел тебя из-под удара, больше помогать не стану.

– - Обещаю, я вас не подведу.
– - Ведьма поклонилась и быстро зашагала прочь, радуясь, что самое страшное уже позади.

* * *

Россия. Виленск

Меня разбудила звонкая телефонная трель. Послышался топот шагов, кто-то снял трубку. Повисло напряженное молчание, а потом мама стала звать отца, и в ее голосе отчетливо слышались истерические нотки.

Недолго думая, я скинула одеяло и выскользнула в коридор. С папой столкнулась на лестничной площадке. Обменявшись встревоженными взглядами, мы чуть ли не кубарем полетели вниз, на звуки, доносящиеся из гостиной. Плакала мама.

Она стояла посреди комнаты, ссутулившись и прижав к плечу трубку, свободной рукой смахивая бегущие непрекращающимся потоком слезы.

– - Музей ограбили, -- прошелестели побелевшие губы.

Ее пальцы, судорожно сжимавшие телефонный аппарат, сами собой раскрылись, и трубка с глухим стуком ударилась об пол. Опустившись на оттоманку, мама схватилась за голову и безотчетно уставилась на старомодный сервант из красного дерева.

– - Ничего не тронули. Только чашу Лакшми, -- так она называла привезенный из Словакии сосуд.
– - Только чашу Лакшми...
– - вторила себе, словно эхо. Надрывно всхлипнув, спрятала лицо в ладонях.

Отец первым очнулся от шока, принялся утешать жену, уверять, что это какое-то недоразумение и в скором времени все обязательно прояснится. Я обняла маму и провела рукой по ее золотистым волосам. Как бы мне хотелось ей помочь! Жаль, что в данном случае я была абсолютно бессильна. Для мамы известие стало настоящим ударом. Сокровище, которое она так долго искала и которое ей все-таки удалось заполучить, вдруг исчезло.

– - Милиция во всем разберется, -- продолжал увещевать жену Виктор. Затем, глянув на меня, попросил: -- Пожалуйста, приготовь Яци завтрак и отведи его в школу.

Я молча кивнула и, ободряюще сжав мамину ладонь, пошла будить брата.

* * *

Устроившись в кресле, Кристиан не сводил с Даниэля глаз. Ведающий третий час кряду вертел сосуд в руках, выискивая в нем признаки силы, но пока что безрезультатно. Он не чувствовал ее, не замечал ни малейшего следа, даже незначительной частички магии.

– - Если в этой чаше и был когда-нибудь дар, то сейчас здесь определенно ничего нет.
– - Убрав артефакт в футляр, Даниэль откинулся назад и сомкнул веки.

– - Уверен?
– - напряженно спросил Этери.
– - Цецилия не могла ошибиться.

– - Вот сейчас это и выясним!
– - Крис включил на телефоне функцию "громкоговоритель" и установил аппарат на столе. Из динамика донеслись протяжные гудки, затем тихое шуршание и, наконец, трубка разразилась пронзительным криком: -- Проклятье, Кристиан, я до тебя уже три дня пытаюсь дозвониться!

За сим последовало промывание мозгов и чтение нотаций, сопровождающиеся строжайшим приказом немедленно возвращаться в Будапешт. Последнее было сказано для проформы, потому как Цецилия прекрасно понимала, что ее взбалмошный сынок не станет следовать воле родительницы, а сделает все с точностью до наоборот.