— Безобразие! Всё очень, очень плохо, — Дмитрий зашёл внезапно, воспользовавшись своими ключами и потирая ладонями большие красные уши. — Этот мальчишка издевается над нами. Он устраивает мне проверки на профпригодность, экспериментируя со своим чахлым организмом.

— Пойду чайник поставлю, — Олег похлопал Диму по спине и вышел из комнаты.

Через несколько минут Дмитрий появился на кухне, непривычно мрачный.

— Олег, я считаю, надо вызвать «скорую», положить его в больницу. Скажем, что подобрали мальчишку на улице.

— Не знаю, ты подлец или трус? — Олег говорил спокойно, прихлёбывая чай.

— Я реалист. У парня два ребра сломаны, гематомы по всему телу, шишка на затылке, похоже, сотрясение мозга, температура, нарывает рана. Кстати, ранение ножевое и, возможно, уже начинается заражение крови. Да ещё, — Дима ткнул пальцем в пространство, длинным, на удивление тонким при его комплекции. — Уже теперь точно можно поставить дистрофию. Ты представляешь, что будет, если он тут помрёт, такой избитый, безо всяких документов?

— Димка, ты лучше вспомни, как на войне ухитрялся нас лечить, когда почти никаких лекарств не было. Давай попробуем до утра продержаться. Будет критическое состояние, вызовем «скорую», как ты предлагал.

— Ох уж это вечное авось, — Дима энергично потёр пухлые щёки. — Ты меня на преступление толкаешь. Бог с тобой. Вари мне кофе покрепче и побольше.

Дмитрий снова делал уколы, ставил капельницы, чистил рану. Олег дважды бегал в аптеку. «Скорую» они так и не вызвали ни ночью, ни утром.

Олег спал, запрокинув голову на спинку кресла, приоткрыв рот и похрапывая. Когда позднее зимнее солнце заглянуло в комнату, то высветило слабым промороженным светом беспорядок: упаковки шприцев на журнальном столике; сдутую опустевшую капельницу; комок окровавленных ватных тампонов на полу; обезглавленные ампулы, выставленные в ряд Олегом; мальчишку с худым лицом и влажными волосами, едва отросшими после стрижки, спящего крепко и спокойно; толстого мужчину в кресле, уложившего ноги в красных носках на край журнального столика.

Но только казалось, что Дима крепко спит. Едва Ромка разлепил тяжёлые веки, Дима тут же очутился у его постели.

— Ты как? Удушья больше нет? Ты меня так не пугай. Я ещё молодой, в самом соку, — Дима встряхнул своё пузико. — Мне под суд и в тюрьму идти неохота… Поесть тебе всё-таки надо. Хоть через силу. Я понимаю, не хочется, это из-за интоксикации. Но надо. Слышишь?

Олег тоже не спал, прислушивался к разговору.

— Апельсинов хочу, — простуженным и сиплым спросонья голосом попросил Ромка. — Сладких.

— Ёлки-палки! — Олег встал, с хрустом потянулся. — А вот апельсинов-то у меня как раз и нет. Сейчас сбегаю.

— Ещё упаковку шприцев купи, — не обошёлся без поручений Дима.

Олег вышел из подъезда, застегнул повыше куртку, остановился, сощурившись на скудно-бледное солнце. Поёжился от колючего и сухого морозного воздуха. Улыбнулся и быстрым шагом пошёл к магазину.

С большой сеткой полной крупных апельсинов, бледнооранжевых, как зимнее солнце, Олег замешкался у входа в аптеку. Достал только что купленную пачку сигарет и задумался. Он несколько лет не курил, а сейчас захотел, даже купил сигареты, но не решался закурить.

— Мужчина, мужчина, купи ёлочку! — Олег обернулся и только сейчас заметил, что у аптеки вырос ёлочный базар. За низенькой оградкой, летом огораживающей газон, лежали сваленные одна на другую, смёрзшиеся, плоские елки.

— Что, уже Новый год? — изумлённый, вспомнил Олег.

Он встречал Новый год последний раз двенадцать лет назад. Тогда, наверное, и Ромка ещё не родился или был грудным младенцем.

Ёлочка была маленькая, сантиметров пятьдесят, пластиковая, бледно-зелёная, выцветшая. Она была украшена полосками фольги, автоматными гильзами. Единственная настоящая игрушка висела на самой верхушке — красная птичка с отколотым хвостиком, но пузатая, нахохленная и по-домашнему уютная. Ёлочка стояла, вернее, была привязана внутри БМП. А когда бронемашина подорвалась на фугасе, красная птичка разлетелась на мелкие осколки, и некоторые из них вонзились Олегу в руку…

— Мужчина, купите елочку. Я вам пушистенькую выберу, — закутанная в пуховый платок поверх тулупа, в великанских валенках продавщица улыбалась всем румяным лицом и притоптывала на скрипучем снегу.

…Олег зашёл в квартиру, прислушался. Его удивили какие-то странные голоса. Не раздеваясь, он шагнул в комнату.

Ромка высоко лежал на подушке, держал обеими руками чашку с чаем. Дима сидел рядом, в кресле. Они оба смотрели мультфильмы по телевизору и оба веселились.

Олег опёрся плечом о дверной косяк.