Ворохтин распахнул задние створки, как если бы собирался занести в машину больного человека. Он был спокоен. В лице старшего лейтенанта ему виделся Саркисян, который неугомонно продолжал ставить ему препоны. Зубов бегло осмотрел салон и, не прикоснувшись ни к чему, загородил его спиной. Теперь милиционер смотрел в глаза Ворохтину пристально, явно намереваясь подавить его волю. Наверное, в его практике уже был случай, когда одним только взглядом Зубов «колол» преступника, и потому он столь решительно прибегнул к этому проверенному приему. Но Ворохтин смотрел в глаза старшему лейтенанту без напряжения, взгляд не опускал и в истерику не впадал. Этот поединок продолжался до тех пор, пока к машине не подошли техник и Кира в сопровождении сержанта.

Зубов вздохнул, словно хотел сказать Ворохтину: я, мол, давал тебе последний шанс во всем признаться чистосердечно, но ты его похерил, за что и будешь наказан. Он оперся коленом о порожек машины и взял лежащую в изголовье носилок черную сумочку Лены.

«Так вот откуда ноги растут!» — дошло до Ворохтина, и он вспомнил ухмыляющуюся физиономию Гвоздева и его реплику: «По чужим вещичкам шарим?»

— Это ваша сумочка? — спросил Зубов, положив косметичку на ладонь и приподняв ее так, чтобы видел техник.

— Нет, — ответил Ворохтин. — Эта сумочка принадлежит Лене.

— Почему в таком случае она лежит в вашей машине?

Ворохтин уже понял, что его дальнейшие объяснения прозвучат неубедительно. Но лгать было бы еще хуже.

— Лена просила меня привезти ее на остров, если подаст сигнал о помощи.

— Кто-нибудь еще слышал об этой просьбе? Может, Лена оставила по этому случаю письменное распоряжение?

Ворохтину ничего не оставалось, как отрицательно покачать головой. Записку, которую передала ему Лена, он давно выбросил.

— Мертвая не может ни опровергнуть, ни подтвердить ваши слова, — подытожил Зубов. — А потому будем считать, что убедительного объяснения вы не дали. Что в этой сумочке?

Ворохтин пожал плечами:

— Думаю, что косметика.

Похоже, что Зубов думал так же, потому как, вытряхнув содержимое на пол салона, замер и на короткое время потерял дар речи.

— Мать честная! — пробормотал он, склонив голову над резиновым кольцом, упаковкой одноразовых шприцев, ампулами с прозрачной жидкостью и маленькими пакетиками, наполненными белым порошком. — Это еще что за косметика? По-моему, это называется по-другому…

Он отошел на шаг, чтобы «косметику» увидели сержант и понятые. Сержант присвистнул и сдвинул фуражку на затылок. Техник и журналистка без всяких эмоций пялились на шприцы и ампулы.

— Так чья это была сумочка? — пробормотал Зубов, двумя пальцами приподнимая почти невесомый пакетик с порошком.

— Лены, — повторил Ворохтин, удивившись содержимому сумочки не меньше, чем милиционер.

— На мертвую теперь можно все валить, так? — сказал Зубов.

— Это может доказать Гвоздев, — возразил Ворохтин и с недоверием добавил: — Разве он вам не рассказывал, как следил за мной? Как увидел, что я достаю эту сумочку из рюкзака Лены?

— Гвоздев? — заморгав, переспросил Зубов и посмотрел на сержанта: — Ты знаешь какого-нибудь Гвоздева?

— Не знаю, — уверенно солгал сержант.

«А вот теперь начинаются серьезные неприятности», — подумал Ворохтин.

— Понятые! — волнуясь от столь неожиданной удачи, сказал Зубов. — Что вы здесь видите?

— Шприцы, — ответила Кира.

— И наркота, — добавил техник.

— То, что это наркота, конечно, еще не доказано, — заметил сержант и мягко поправил: — Наверное, вы видите белый порошок и ампулы с прозрачной жидкостью?

— Да, белый порошок и ампулы, — послушно закивал техник.

Зубов с победным видом посмотрел на Ворохтина.

— Вот так, спасатель… Ампулы и порошок мы отправляем на тестовый экспресс-анализ. Понятые подпишутся под протоколом. А вы дадите подписку о невыезде.

— О невыезде откуда и куда? — уточнил Ворохтин.

— Отсюда и никуда! — рявкнул Зубов.

Ворохтин лежал в «Скорой» и думал о том, как ему выпутаться из неприятной истории. Общение с милицией могло бы закончиться относительно благополучно, если бы он не ляпнул о своем желании обратиться в прокуратуру. Ошибку уже не исправишь. На сумочку Зубова навел подонок Гвоздев. Больше некому. Хотели приписать Ворохтину мелкую кражу, а нарвались на наркотики. Сами не ожидали такой удачи! Теперь Ворохтин, как марионетка, привязан к веревочкам, а управляет ими Саркисян. И этот кукловод будет пользоваться своей властью до тех пор, пока не закончит шоу.

Он знал, что прав, но никак не мог придумать, как отмазаться от наркотиков. После напряженной умственной работы Ворохтин пришел к выводу, что ему ничего не остается, как тайно перевезти Гвоздева на один из опустевших островов и держать его там до тех пор, пока тот не подпишет бумагу, что черную сумочку Ворохтин взял из рюкзака Лены.

— Вы один? — вдруг услышал он шепот.

В окно заглядывала Кира. Видимо, надо было благодарить теплый и солнечный день за то, что она была без своего вечного платка. Оранжевые волосы весело торчали во все стороны. Ее широко раскрытые глаза хранили в себе какую-то страшную тайну, и эта тайна была столь тяжела, что чудом не пролилась слезами.