Мы поздоровались, постояли молча с минуту, потом попрощались и разошлись. Это с нами впервые. Обычно мне всегда есть о чем с ним говорить. Да и ему со мной — тоже. Но он здорово сдал после смерти Миши. От его знаменитой обаятельной, озорной улыбки осталась лишь тень, подобие. Глаза потускнели, под ними появились темные круги. Все жиры как-то обвисли, да и походка стала не такой быстрой, стремительной. Сейчас Михаил Николаевич ходил медленно, неуверенно. Я знаю некоторые факты его биографии — жизнь его не была усеяна розами, но он держался, а вот теперь...

У метро я остановилась, достала и полистала свою записную книжку. Все адреса и телефоны свидетелей у меня были благодаря Менро. Но настроения — не было. Вдруг моя затея с расследованием показалась мне нелепой. Кто я, собственно, такая? Кто дал мне право приходить к полузнакомым людям, задавать им вопросы, иногда не слишком приятные и даже нескромные? Почему я решила, что оперативник Сахаров и иже с ним не смогут обойтись без моей помощи? И не лучше ли мне поехать домой, провести выходной с Петей и Люсей перед телевизором или с книгой, чем таскаться по чужим домам и встречаться у памятника Маяковскому с ягненком Пульсом?

Сомнения, страдания... Я ощущала себя в каком-то капкане, куда загнала себя сама. Выбраться из него не так уж трудно: отогнуть пружину — и на свободе. Но свобода эта не манит. Нет, не манит. И тут я задала себе главный вопрос: а что, если я занимаюсь этим делом просто от скуки? Моя деятельная натура не любит рутины, а ведь то, что я делала прежде, иначе как рутиной не назовешь.

От презрения к себе я даже тихо застонала. Что за цинизм — искать убийцу Миши для развлечения?

Швырнув записную книжку в урну, я круто развернулась и пошла к кинотеатру. Там я купила билет на ближайший сеанс. Афиша обещала американскую мелодраму с отличными актерами в главных ролях.

Зал был заполнен всего на треть. Большая часть зрителей — школьники. Они шумели, грызли семечки и попкорн. Какая банальность! Слава Богу, когда началось кино, приумолкли...

Пока шли титры, я обдумывала свою ситуацию. Здесь, в полумраке, среди чужих незнакомых людей, проблема казалась не столь уж серьезной. У меня были аргументы в свою защиту. Например: я совершенно искренне хочу помочь Денису. А также совершенно искренне хочу найти убийцу Миши. И разве я мало знаю случаев, когда наши доблестные органы терпели фиаско? И пусть я не профессионал, но и не полная кретинка. Может, мне и повезет.

Так я успокаивала себя, но без особого успеха. Сомнения никуда не делись. Они остались, так что я в конце концов пришла к выводу, что мне нужно на время забыть об этом споре со своим внутренним голосом и решить: продолжать расследование или бросить?

Решение я отложила на потом, а пока стала смотреть фильм. Он оказался потрясающий. Американские актеры, по-моему, могут сыграть что угодно. Техника у них на таком высоком уровне, что невозможно отличить их самих от их героев. Они даже не играют, они проживают параллельную жизнь, легко и естественно. И мне лично наплевать на все газетные и журнальные утки, сплетни и скандалы. Если человек талантлив — ему можно многое простить. Я понимаю, что эта тема очень, очень непростая, но когда смотрю подобные фильмы — думаю именно так.

Я погрузилась в мир большого чужого города; внутри этого мира жили такие же люди, как мы. И вопреки распространенному мнению об исключительности русской души эти люди думали и чувствовали не менее сильно и глубоко. Разница в одном: мы свою внутреннюю обиду и злость еще не победили, а они — уже. Если она была, конечно. Да была, куда денешься с подводной лодки? Все народы прошли через эти кошмарные кризисы духа и финансов...

Что-то меня занесло. Фильм кончился, а я сижу на месте и тупо смотрю на белый пустой экран.

Я встала, повесила сумку на плечо — и в этот ничем не выдающийся момент пришла к историческому решению: буду расследовать. Буду. Даже если не найду убийцу, все равно мое время не будет потрачено зря. Потому что я приложу все силы...

Дальше я не стала додумывать эту патетическую мысль. К чему?

Настроение мое чуть улучшилось. Я расправила крылья и в более-менее бодром состоянии духа вышла из кинотеатра.

Пару минут я потратила на то, чтобы перерыть кучу мусора в урне и найти свою записную книжку. Обложка была облеплена шелухой, крошками табака и клочками бумажек. Я очистила всю эту дрянь о край урны и уже двинулась было по направлению к метро, как вдруг меня остановил прилично одетый мужчина саврасовского возраста.

— Послушай, — мягко сказал он, пальцами касаясь моего плеча. — Я дам тебе десять долларов, хорошо?

Я удивилась. Десять долларов — это, конечно, хорошо. Безусловно хорошо, хотя двадцать или сто лучше. Но за что мне такой подарок? Или это не подарок?

Я подозрительно посмотрела на мужчину. Он не был похож на извращенца и маньяка, но я видела столько фильмов про этих чудищ, что отлично знаю: чаще всего они выглядят очень даже ничего. Вот как этот...

Мой взгляд его не смутил, а рассмешил. Он с улыбкой качнул головой, сунул в карман моей куртки шуршащую бумажку, повернулся и ушел. Через несколько секунд его красивое темно-зеленое пальто мелькнуло в редкой толпе у входа в метро и пропало совсем.