Архиепископ некоторое время задумчиво смотрел на него, затем молча вышел. Вернулся он минут через двадцать в сопровождении сатира с умными глазами и обломанным правым рогом.

– Рад наконец-то познакомиться лично, господин Стобер! – встал навстречу ему первосвященник. – Добрый день!

– И вам здоровья. – Сатир сел без разрешения. – Что это такое вы задумали, интересно? Столица на грани взрыва.

– Так и должно быть, – усмехнулся Матфей. – Еще не поняли?

– Канонизация предшественника, как первый этап… – сузились глаза Навра. – А затем – его завещание. Отсюда следует, что вы не по своей воле изменяете неизменяемое, а всего лишь выступаете душеприказчиком, и вас не обвинишь в ереси – выполняете волю пусть только что канонизированного, но все равно святого. Умно. Но завещание слишком шокирующее, его не примут, не поверят, что Светозар мог оставить такое.

– Вот тут-то мне и требуется ваша помощь.

– Моя? В чем?

– Чудо нужно.

– Чудо?.. – растерялся Навр. – Стоп, а это не то, о чем вы писали Вихрю?

– Именно, – ехидно ослабился Матфей. – Пусть маги иллюзию над столицей соорудят.

– Много я видал наглецов, но этот… – ошарашенно выдохнул Итан. – Ну, знаешь…

– Знаю. Но я хочу, чтобы народ верил нам, а не кликушам. И если ради этого я погублю душу, то так тому и быть.

– Интересная идея… – сатир почесал обломанный рог. – И вполне выполнимая. Мне даже любопытно, что из всего этого выйдет. Какая именно иллюзия нужна?

– Архангел Михаэль, первый после Бога. И его подтверждение правильности идей святого подвижника Светозара.

– А не слишком ли? – прищурился Навр. – Может, кого поменьше?

– Нет, – качнул головой Матфей. – Мне нужен сильный удар по подсознанию толпы.

– Ладно, сделаем, – согласился сатир, доставая из кошеля дымчатый кристалл связи.

Первосвященник с архиепископом переглянулись – один этот кристалл стоил больше, чем за год собирали налогов в крупном городе. И слишком мало их было, во всем Фалноре – всего три, да и те разряженные. Магов-то своих нет, а идти на поклон к империи из-за такой мелочи не хочется. Однако со связью надо что-то решать, курьерская служба работает слишком медленно, грифонов не хватает, а драконы когда еще согласятся работать на Церковь. Века безжалостной охоты забыть и простить нелегко.

Отдав магам нужные распоряжения, Навр снова уставился на первосвященника. Не ждал от него такого, если честно – Матфей действует на грани фола, слишком рискует. Хотя именно такие рискованные комбинации чаще всего и дают результат. Замысел неплох, если все получится, то народ отшатнется от фанатиков, увидит еретиков в них, а не в думающих людях, как было до сих пор.

На главной площади Фалинграда было не протолкнуться. Люди что-то возмущенно кричали, их гнев поддерживали и умело раздували десятки фанатичных монахов, радуясь про себя, что архивный червь так подставился. Еще немного, и толпа ворвется во дворец первосвященника, круша все на своем пути. Можно будет забыть и об Очищающих, и о пугающих до онемения Чистых. А то совсем жизни не стало верным слугам Господним! Шага без опаски не сделаешь, только ошибешься немного – и все.

– Бей еретиков!!! – взвыл брат Симон, монах ордена аристанцев. – Защитим святые заветы Спасителя!

Толпа угрожающе качнулась вперед, глухо загудев. Монахи радостно переглянулись – еще немного усилий, и люди ринутся вперед. Но их ожидания не оправдались. С небес внезапно зазвучала осанна. Нечеловеческие, пронизывающие до глубины души голоса затянули: «Аллилуйя!» Покрытое тучами небо светлело с каждым мгновением, на его фоне медленно проявлялась гигантская крылатая фигура в белоснежном одеянии. Люди ошарашено замолкли, многие пали на колени, осознав, что видят архангела божьего. А знатоки по регалиям поняли, какого именно архангела – сам Михаэль, правая рука Всевышнего, стоял перед ними.

Ангел благословил стоящего на балконе Матфея, указав на него, и провозгласил: «Избран!». Затем вознесся в небо и исчез. Гробовая тишина воцарилась в Фалинграде. Люди истово молились, умоляя Всевышнего простить их, уверяя в своей верности заветам Спасителя.

– Бейте проклятых! – резанул по нервам визгливый женский голос. – Это они во всем виноваты! Вон они, паскуды, бегут! Бейте их!

Толпа разом вскочила – монахи в ужасе пытались кто спрятаться, а кто убежать: в глазах людей они теперь прокляты Богом.

Кто-то настиг брата Симона, дернул за рясу и опрокинул на мостовую. Взметнулись палки, ножи, камни, раздался отчаянный вой, но звучал он недолго. Вскоре люди побежали дальше, оставив позади кровавые ошметки. Ни один из проповедовавших на площади монахов и священников не ушел живым, их разорвали в клочья, вымещая пережитый ужас.

То же самое происходило по всему городу. Несколько монастырей разгромили, монахов, не успевших спрятаться, перебили. Божьи слуги забивались в любую щель, молясь о спасении, никто из них больше и не помышлял о противостоянии Матфею. Паладины дружно принесли клятву верности благословленному архангелом первосвященнику и выступили наводить порядок. Командиры отрядов получили из секретариата резиденции запечатанные пакеты со списками еретиков и начали аресты. С арестованными не церемонились – сложить на ближайшей площади костер под радостное улюлюкание толпы недолго. К утру почти все высокопоставленные святые отцы приказали долго жить.

Из окна резиденции за буйством толпы наблюдал Матфей. Он криво усмехался и сжимал кулаки. Знал, что совершил страшное, что не имел права так поступать, что Бог спросит с него за этот день, но не видел иного выхода. Многих сволочей успели убрать раньше, но далеко не всех, самые опасные остались на свободе, притворяясь верными заветам, а на деле гадя, как только могли. Ничего, их больше нет.

– Вот теперь можно приступать и к настоящему делу, – прохрипел он, оборачиваясь к молчаливому Итану. – Вот теперь нам уже никто не помешает.