Огни в ночном небе опадали именно так, как он хотел – медленно и красиво. Но радости больше не было. Казалось, с этими разноцветными колдовскими лепестками далеко в вышине умирает и что-то другое, что-то очень важное и прекрасное. Златко отчаянно захотелось уйти, остаться в одиночестве, чтобы никто не трогал, никто ни о чем не спрашивал, чтобы не нужно было улыбаться и что-то из себя изображать. Или, может, даже лучше с кем-нибудь сцепиться. По-настоящему. Чтобы до синяков и сломанных костей. Чтобы все тело ныло потом от напряжения и полученных ударов. Чтобы выйти из этой схватки победителем. Чтобы можно было торжествовать, варварски, забывшись, наплевав на все приличия. Но нужно было улыбаться и принимать похвалы. И несмотря на неподдельный восторг, что недавно светился в глазах людей, теперь все их слова казались лицемерием. Поэтому Златко, улучив момент, повернулся к Марине и обольстительно улыбнулся:

– Скажите, а вас мне удалось порадовать, госпожа Вэльская?

Девушка удивленно подняла на него ясные и одновременно чуть более серьезные, чем полагается молодой и столь привлекательной особе, глаза.

– Более чем, – кивнула она.

– Тогда я могу рассчитывать на танец? – разве что не проворковал юноша.

Родерик заразительно расхохотался:

– Марина, после того представления, что устроил нам Златко, ты обязана подарить ему хотя бы пару танцев!

Блондинка чуть улыбнулась уголками губ и положила свою ладонь на локоть Бэррина:

– С удовольствием… Златко.

Танцевала Марина прекрасно. Правда, чувствовалась, что она следует не музыке, а скорее воспроизводит заученные движения. Впрочем, назвать их иначе, чем безупречными, означало бы погрешить против истины.

– Вам нравится этот танец, госпожа Вэльская? – спросил Златко, лишь бы нарушить молчание.

– Мне кажется, будет правильно, если вы тоже будете называть меня по имени, – немного подумав, произнесла девушка.

– Ежели вам так будет угодно, – не смог удержаться от улыбки юноша: партнерша умиляла его этой серьезностью.

– Угодно, – кивнула она. – И да, мне нравится этот танец. Такой четкий ритм. Я несколько раз была вынуждена танцевать под так называемую народную музыку. Признаться, мне пришлось нелегко. Впрочем, в ней тоже удалось вычленить систему. Правда, она постоянно сбивалась из-за импровизации музыкантов. На балах такого не случается. Музыка здесь просто прекрасна. У нашей хозяйки отличный вкус.

– Вы правы. Значит, вам больше нравится такая музыка, чем… хм… народная?

– В этой музыке куда больше стройности. Когда слушаешь ее, кажется, что летишь к небесам. Знаете, мне брат подарил музыкальную шкатулку. Наверное, вы не раз такие видели? Если покрутить ручку, то раздается музыка.

– Да, я видел такие, – пробормотал Златко, некстати вспомнив историю Александра и Анастасии.

– Я с удивлением узнала, что музыка в этом предмете рождается благодаря, грубо говоря, вращению валика с металлическими штырьками.

– Не только…

– Да-да, я понимаю. – Глаза девушки вдруг загорелись. – Но ведь основное – этот валик. Штырьки на нем расположены в определенном порядке. Более того, есть такие шкатулки, в которых достаточно передвинуть валик в другую позицию, и мелодия изменится! Меня это так поразило!

– Что именно – изделие или принцип работы? – заинтересовался Златко.

– Конечно, принцип. Понимаете, тому, кто это придумал, удалось музыку ввести в систему. Знаете, я только после этого задумалась, что музыка на самом деле – это система упорядоченных звуков. И чем точнее, стройнее эта система, тем приятнее нам кажется мелодия.

– Вы считаете? – с некоторым ужасом уточнил Златко. Для него, брата Тони Бэррина, музыка означала талант, чувства и чудеса.

– Конечно. Меня с детства учили музыке, но она мне не особо давалась, – поделилась Марина. – Теперь я понимаю почему. Мой учитель говорил о таланте, чувствах, что нужно воспринимать музыку сердцем, и прочее. – Казалось, сейчас она повторяет мысли самого Златко. – А на самом деле это точная наука, в которой важно знать соотношение тонов, интервалов. Все это очень логично, почти математически логично. – Девушка вдруг запнулась. – Я прошу прощения, что говорю все это. В последнее время меня очень занимает эта тема. Особенно идея, что от различных тональностей звуков музыки в людях рождаются совершенно различные эмоции. То есть математически можно не только просчитать музыку, но и с помощью науки оказывать влияние на человеческие эмоции. Разве это не восхитительно?

Златко был скорее потрясен, чем восхищен. О математической системе в музыке он еще слышал, но вот все остальное…

– Ох… простите, меня мама и подруги постоянно ругают за мои дурные манеры. Я знаю, что не должна говорить подобные вещи молодым людям. Иначе я им не понравлюсь и останусь старой девой. Но вы же маг, Златко. А коли так, то матримониальный вопрос между нами не стоит. Значит, мы не обязаны флиртовать.

– Да, мы не обязаны флиртовать, – вдруг развеселился молодой чародей. – Знаете, с таким мышлением вы должны были родиться магом.

– Я очень жалею, что не обладаю магическими способностями, – все так же серьезно согласилась Марина. – Наверное, это свойственно многим девушкам. Вот не далее как вчера мы с Антари разговаривали на эту тему. Она тоже выразила сожаление, что не умеет колдовать.

– Зачем же это ей? – Только-только отвлекшийся Златко вновь помрачнел.

Марина, как, похоже, было ей свойственно, задумалась, не в силах ответить на вопрос без тщательного анализа. Юноша почти видел, как она перебирает факты и слова подруги.