По его мнению, следовало беспокоиться лишь о двух парламентских органах: комиссии по делам разведки, которая была задумана как сторожевой пес для Агентства, и подкомиссии по оборонным ассигнованиям, выделявшей средства для ЦРУ. Вероятно, не более сорока конгрессменов и членов их аппарата имели допуск к брифингам Агентства, и Кларенс Д. Лонг не принадлежал к их числу. Но в сентябре, когда Лонг вызвал Гарднера в свой офис, тот не замедлил явиться и постарался не выказывать удивления перед спектаклем, развернувшимся у него на глазах.

Председатель отхаркивался в свою плевательницу и громко требовал принести ему ботинки. Нервничающий секретарь извиняющимся тоном объяснил, что мистер Лонг только что отправил свою обувь в починку.

— Ну ладно, черт их побери, — заключил председатель. — Как там называется эта ракета?

Ни у кого не нашлось ответа на этот вопрос.

— Ну ладно, черт ее побери. Тогда принесите мой чемоданчик.

Минуту спустя секретарь вернулся и доложил, что председатель оставил свой кейс в машине, которую тоже отправили на ремонт. Пока Док Лонг проклинал своих нерасторопных сотрудников, человек из ЦРУ терпеливо ждал с непроницаемым лицом и гадал, чем все это закончится.

Наконец запыхавшийся секретарь принес чемоданчик. Гарднер с немым изумлением наблюдал, как Лонг вытаскивает глянцевые брошюры, тычет в них пальцем и кричит, что ЦРУ должно приобрести «эти штуки» для моджахедов. На фотографиях были изображены британские зенитно-ракетные комплексы Blowpipe и Javelin. Казалось, возбужденный парламентарий всерьез полагал, что Гарднер немедленно отнесет брошюры в Лэнгли и отправит ракеты моджахедам по секретному каналу.

Осторожный Гарднер уважительно отозвался о достоинствах ракетных комплексов и перед уходом заверил председателя, что его полезные предложения будут рассмотрены в самом срочном порядке. Он читал об эксцентричных конгрессменах, но визит к Доку Лонгу оставил его в состоянии легкого головокружения, словно после посещения психбольницы.

Между тем Уилсон был восхищен рвением председателя. «Теперь Док был еще более напористым, чем я, — говорит он. — Для меня больше не составляло труда обратиться к нему за помощью. Он сам говорил мне, что я должен делать, чтобы получить оружие».

Но даже при поддержке Дока Лонга достижение цели казалось невозможным с технической точки зрения. Для начала финансирование тайных программ всегда было прерогативой президента США. Ни Рональд Рейган, ни ЦРУ не делали такого запроса. Кроме того, важнейшая первая фаза законодательной сессии Конгресса уже завершилась, и хотя Комиссия по ассигнованиям является высшим арбитром в распределении средств, она не может выделять деньги на программу, не утвержденную на закрытых парламентских слушаниях.

Однако табличка над столом Дока Лонга гласила: «Тот, у кого золото, диктует правила». Поскольку Док имел решающее слово в комиссии, а Уилсон был инсайдером-ветераном со множеством связей, они решили повернуть процесс вспять и выбить деньги с черного хода.

Уилсон проявил чудеса изворотливости в своей подкомиссии, и, казалось, дело шло к успешному завершению, когда Доку Лонгу попалась на глаза статья о слепой пакистанской сиротке, подвергшейся изнасилованию. К возмущению конгрессмена, в статье говорилось, что по исламскому закону факт изнасилования можно подтвердить лишь при наличии четырех свидетелей. Поскольку здесь был только один свидетель, а девушка призналась в совершении полового акта, пакистанские власти обвинили ее прелюбодеянии и бросили в тюрьму.

Все ставки внезапно посыпались со стола. Председатель, с всклокоченными волосами и выпученными от ярости глазами, назвал своего новообретенного друга Зию уль-Хака варваром и диктатором. «Зия не получит ни доллара зарубежной военной помощи, и точка! — бушевал Лонг. — Пусть знает, кто здесь распоряжается деньгами!» Лонг велел своему помощнику Джеффу Нельсону проинформировать пакистанского посла, что, если девушку немедленно не помилуют, не отпустят домой и не позаботятся о ней, Пакистан может забыть о сотрудничестве с Конгрессом США.

На какой-то момент бедственное положение несчастной девушки-подростка стало самым чувствительным вопросом в международных отношениях Соединенных Штатов и Пакистана. Лонг был достаточно влиятелен и безумен, чтобы саботировать всю афганскую военную программу, если Зия не пойдет на уступки.

На следующий день пакистанский посол, генерал Аяз Азим, явился в офис председателя и объявил: «Его Превосходительство поручил мне сообщить вам, что вышеупомянутое дело благополучно разрешено на тех условиях, о которых вы поставили нас в известность».

Док уставился на посла и заорал на своего секретаря: «Что это значит?»

Генерал Азим поспешил заверить Лонга, что девушку приняли на воспитание в частный дом и обеспечили ей пожизненную заботу. По его словам, президент дал понять, что лично гарантирует это. «Насколько мне известно, эта слепая девушка была ключом ко всему остальному», — говорит Нельсон.

Когда Док вернулся в проторенную колею, Уилсон почувствовал себя значительно увереннее. Но перед тем, как определить окончательную сумму, которая будет предложена Комиссии по ассигнованиям, он позвонил Чаку Когану для последней оценки ситуации в Афганистане. Глава ближневосточного отдела, еще не успокоивший больное самолюбие после встречи с Доком Лонгом, не желал беседовать с очередным конгрессменом без свидетелей. К сожалению, тот сотрудник, с которым он хотел поехать, находился в служебной командировке, и он был вынужден обратиться к Гасту Авракотосу, руководителю оперативно-тактической группы по Афганистану