Она подняла на него свои ленивые серые глаза и, улыбаясь, сказала:
– Вы слышали, ведь и я ему нравлюсь.
Плакудин не выдержал. Он грубо оттолкнул её руку, повернулся, яростно крикнул: «Цербер, ici!», и удалился скорым шагом по направлению к садовой калитке, выходившей во двор. Тут он велел заложить в беговые дрожки свою лошадь и уехал домой, пасмурный, проклиная всех женщин в мире и громко ругая Вассу Макаровну.
Васса Макаровна стояла в саду, пока он не исчез из вида. Она вздохнула с облегчением и усмехнулась, сообразив не без гордости, что двух людей она могла бы осчастливить своей благосклонностью. Но с одним, чересчур притязательным, теперь уже покончено. Остался Гржиб-Гржибовский. Думая о нём, она проникалась тихой радостью. Два года как она вдовеет, и ей надоела эта скучная одинокая жизнь. Она слегка потянулась и томною походкой направилась к балкону.
