— Главное управление Министерства Внутренних дел России, майор Александр Сергеевич Синельников, — представился мужчина. — Полковник Вячеслав Ярославович Громко, — указал он взглядом на коллегу.

«Что им надо? Машина нормально припаркована. Да и они не из ГИБДД. Возможно, в фирме не всё гладко, и укрываются налоги?» — Маша смутно представляла, кто в таких случаях занимается правонарушениями.

— Майор, я в состоянии самостоятельно представиться, — тем временем огрызнулся худой и ткнул свою ксиву в лицо ничего не понимающей девушки. — Предъявите документы, — И пока Маша копалась в сумочке, понизив тон, добавил: — Вы подозреваетесь в причастности к делу о ряде ограблений и убийств. Не привлекая внимания, проследуйте за нами. И не пытайтесь бежать, — при этих словах его холодный взгляд пронизал девушку насквозь.

— Я и не… — заикаясь выдавила Маша, но запнулась.

«Ограбления? Убийства? О чём они? При чём тут я?»

Маша быстро собрала вещи и молча последовала за людьми в форме.

— Мария… — майор кажется смутился, — мы не можем позволить вам самостоятельно перемещаться на автомобиле.

Девушке на мгновение померещилось в его взгляде сочувствие.

— Синельников, забываешься? Ты разговариваешь с подозреваемой! — каркающим шёпотом одернул коллегу худой и обратился к толкущемуся возле входа лейтенанту: — Смирнов, отгони машину гражданки Вронской на стоянку управления.

— Будьте добры, ключи, — произнёс подошедший к девушке лейтенант, чем тут же заслужил не предвещающий ничего хорошего взгляд полковника.

«Если меня забирают по обвинению, почему не хотят афишировать причину ухода? Какая разница, где будет моя машина? А если это не полицейские? Может, они вот так берут людей на испуг и всё? Я же им и ключи и документы сама отдала…»

Худой пугал её до дрожи в коленях, и спорить с ним девушка не решилась. Машина — это всего лишь деньги. Можно купить и другую. Жизнь явно дороже. Она сомневалась, что её станут убивать в разгар дня прямо на улице, но даже если она откажется садиться в машину, кто помешает им затолкать её в салон и вывести куда-нибудь в безлюдное место? Люди и с гражданскими-то связываться бы не стали, зачем кому-то чужие проблемы? А эти ещё и одеты как сотрудники правоохранительных органов…

Отдав ключи, девушка почти поверила, что её чуток поотвлекают, прыгнут в авто и скроются. Но нет. Её подвели к обычному полицейскому автомобилю, и майор, открыв заднюю дверь, «предложил» присесть. Она надеялась, что ей что-то объяснят в дороге. Но несмотря на пробки, за двадцать с лишним минут никто не проронил ни слова. Девушка приготовилась к худшему, но машина неожиданно притормозила возле какого-то здания, явно имеющего отношении к полиции. Осознав, что никто убивать её не собирается, Маша вздохнула с облегчением. «Это какое-то недоразумение. Сейчас всё прояснится, и меня отпустят…» — утешала себя девушка. Уж кто-кто, но она-то точно знала, что непричастна ни к каким грабежам и убийствам.

Помещение, в которое её привели, угнетало: небольшая излишне ярко освещённая комнатушка с свежеокрашенными стенами, из мебели — стол посередине, да два стула. С потолка таращится глазок камеры наблюдения. Маша с сарказмом подумала: «Вот тебе, подруга, и проявление мистики в реальной жизни. Хотела новых ощущений? Искала сюжет для новой книги? Получай. Желания имеют свойство сбываться… хотя жанр… Витьке идеально подошел бы…»

Прошло не менее получаса, показавшиеся девушке вечностью, прежде чем в помещение вошли те же двое: невысокий, пухленький майор с добродушным лицом наевшегося сметаны кота и пугающе суровый — худой.

— Мария Степановна, что вам известно о судьбе ваших прошлых изданий? — вкрадчиво мягким голосом произнес «кот», как мысленно прозвала майора девушка.

— Тираж первой трилогии с учётом переиздания семьдесят пять тысяч экземпляров, вторая книга тираж пятнадцать тысяч…

— Статистика нам известна, — резковато оборвал её полковник. — Нас интересует, насколько вы осведомлены о дальнейшей судьбе книг.

Маше показалось, что она смотрит старый фильм, где фриц допрашивает русского пленного.

— Я не интересовалась, — честно ответила она. — Согласно договору, я обязуюсь предоставить аннотацию, рукопись, участвовать в немногочисленных встречах с читателями, и всё.

— То есть, вы утверждаете, что не знаете, в какие города, каким организациям и в каких объемах были отправлены ваши произведения? — промурлыкал «кот».

Маша только головой помотала, мол, нет, не знаю.

— И вас… никогда не интересовало… как не имеющее надлежащей предпродажной подготовки… никому неизвестное издание… начинающего автора… может расходиться в столь короткие сроки… огромными тиражами? — нависая над девушкой и разделяя для большей доходчивости фразу, сквозь зубы процедил полковник.

— Какой смысл забивать голову такими вещами? — не выдержала она. — Каждый должен делать своё дело: пекарь — печь, продавец — продавать. Они взялись за её издание, продвижение и реализацию. Неожиданно большие тиражи расходятся на ура. Я что, должна быть недовольна? Они выполняют свою работу и делают это хорошо. Каким чудом им это удаётся — не знаю. И если честно, меня это не волнует.

— Писательская деятельность является для вас средством получения дохода? — прокаркал полковник.

— Нет. Мне от отца осталась фирма, приносящая стабильный доход.