Вернувшись домой, они обнаружили, что входная дверь слегка отодвинута.

– Какого х*я, кто тут?- спросил Васек.

– Э-э-э,- протянул Ява и стал разбирать дверной завал.

В ответ послышался женский хриплый голос:

– Кто там ломится, б*я.

– Какого х*я тут надо? Вали, б*дь отсюда,- взревел Санек, переступая через мешок с тряпьем в коридоре.

– Я, б*дь, не к тебе пришла,- сказала Таня Горчица, быстро поднесла стакан к губам и медленно, как будто смакуя, выпила. Когда последняя капля исчезла в беззубом рте, она зажмурилась и скривилась, словно съела целиком лимон.

Когда-то возможно красивая Татьяна, теперь приобрела серый цвет лица и многочисленные морщины, словно вспаханное поле. Нос и губы налились синевой, веки оплыли. Под левым глазом желтел старый синяк, он уже растворялся и сползал вниз. На кончиках редких коротких волос была заметна светлая краска. Дернув головой, она широко раскрыла глаза и посмотрела на Санька:

– Че?..

– О-о! Колька! Здарова! Чет, б*дь, тя видно не было,- Ява показал черные дыры между зубов.

– Даров. На сутках был,- Колька Хомяк опрокинул стакан в заросший черной щетиной рот и закурил.- Только освободился.

– А-а-а. Ну, наливай. Б*я, пойду поссу,- Санек развернулся и чуть не столкнулся с Васей.- Дай пройду, выкладывай закуску, я сейчас.

Ява хочет спрятать бутылку, догадался Васек.

– Привет, Коль,- махнул он рукой, сунул пакет с едой Горчице и плюхнулся на матрац.- О-ой, б*дь, как ху*во!..

– Иди... хватай,- сказал Хомяк и звякнул бутылкой о стакан.

Васек перевернулся, тяжело поднялся и протянул трясущуюся руку к столу. Водка легко втекла в горло, оставив лишь неприятный привкус. Вася выдохнул, поморщился и схватил ломоть капусты, ловко отрезанный Танюхой. Закинул его в рот и довольно захрустел. Все неприятные водочные ощущения сразу сгорели в разъедающей кислоте. Вася довольно пискнул, взял картошину и отошел от стола.

Коля вновь звякнул бутылкой и крикнул:

– Ява! Идешь?

Санек тут же выскочил из-за угла, словно дожидался приглашения.

– Капусты порежь,- буркнул он Тане.

– Глаза разуй, б*дь.

– Ху-у!- шумно выдохнул Санек и запрокинул голову со стаканом во рту.- У-уа-а-а,- протянул он, когда опустил стакан на стол. Ява напрягся, словно японский боец перед ударом лбом о кирпич, но только тряхнул головой и захрустел капустой.

– Возя помер,- сказал Хомяк, чиркая спичкой.

– Возя? Б*я-я, пи*ц, с*ка,- прохрипела Горчица.

– От чего?- спросил Васек.

– Да все от того, б*я,- сказал Колян, выпуская облако дыма.

– Там болезнь одна,- добавил Санек, закидывая новую порцию капусты.

– Мне Кривой сказал, б*дь,- продолжил Хомяк.- Вчера, говорит, умер. До этого на больничке две недели лежал, температуру не могли сбить, с*ка, так и помер. Да-а, говорит, Возя и на больнице кололся, пох*й ему было.

– Я его видел, как-то с месяц назад, он уже тогда говорил, что температура держится под сорок, врачам пох*й, мол, ВИЧ, в больницу не кладут,- сказал Ява.

– Да, б*я, всем пох*й,- добавил Васек и закурил.

Все замолчали. Коля поставил в ряд три стакана и взял бутылку:

– Давайте... за Виталю,- сказал он и присосался к горлышку.

– Давай Виталик.

Все молча выпили. Санек первый поставил стакан и громко выдохнул. Следом Васек поморщился и потянулся за капустой. Горчица скривилась, понюхала локоть и только после этого взялась за ломоть капусты.

– Ладно, б*дь, давайте. Пойду домой,- сказал Хомяк вставая.

– Давай,- кинул Вася.

Санек с полным ртом картошки, только промычал.

Когда тяжелые звуки шагов Коляна в коридоре затихли, Саня посмотрел на Горчицу:

– А ты что, с*ка, тут сидишь?

– Че те надо!?

– Да тише вы,- прохрипел Васек.- Зае*ли уже.

Танюха полезла в один из пакетов, валяющийся у нее в ногах и извлекла почти полную бутылку водки. Она кинула злобный взгляд на Санька.

Ява тут-же оживился, воскликнув:

– О-о-о! Таню-юха! Ну, ты растешь в моих глазах, не все, б*дь, на халяву жрать.

– Да пошел ты...- огрызнулась она и выхватила сигарету из лежащей на столе пачки.

Ява засмеялся и потянулся за бутылкой. Уцепился клыками в пробку, потянул за язычок, и надув щеки, выплюнул покореженную пробку. У Санька росли специальные зубы, которыми он орудовал словно электрик плоскогубцами. Два мощных клыка с правой стороны его гнилой челюсти отличались крепостью и живучестью.

Он плеснул в каждый стакан ровно по три "булька" и поставил бутылку подальше от Танюхи. Каждый молча выпил, закусил, и в потолок полетели свинцовые клубы дыма от трех сигарет.