Но у них у самих чувство уважения к чужой частной собственности фактически не развито. От сумы и тюрьмы не зарекайся никто, но там, где русский будет терпеть и пытаться выйти из положения честным путем, цыган соскользнет. Где тонко, там и рвется. Будет шанс или случай — он ходом дорожит! Своего не упустит.

Жаркой рассуждает: «С работой слабовато — денег сейчас нет, только на еду. Надо что-то делать. Воровать нет смысла — без бани подпарят». Он так сказал, потому что как раз направлялся в баню, но важно не это. Жаркой не говорит «воровать — это плохо», он говорит «воровать нет смысла». А будет смысл?

Адвокат Царев, близко знакомый с жителями котлярской кумпании в Чудово, пишет в ЖЖ: «Сегодня ночью трое попались на краже металла с участков в садоводстве… Ну как объяснить, что если уголки, листы и пр. лежат у людей годами, то это не значит, что они бесхозные?

Типичная 158-я вторая.

И, главное, все одни и те же.

С упорством идиотов.

Пять-шесть человек “без башни” на весь табор.

Раньше их бы давно “изгнали”, теперь — с упадком авторитета стариков — никто с ними ничего сделать не может».

Цыгане по жизни идут легко, и поэтому подбить их на всякое-разное, на авантюру тоже нетрудно. У них же темперамент. Им подавай всего и сразу! Нет основательности, нет скрупулезности. Даже в бизнесе — тут, там, на ходу, на скаку, схватил и понес «железную» добычу. Пять тысяч — тонна.

От дома Чераны идет черный дым — горит обмотка электродвигателей. Маша подтаскивает старые доски — поддержать огонь. Двое цыган залезли на крышу и латают в ней дыры. Третий в сарае, надев спецочки, ремонтирует цепь. Тима и Чобано уехали в Москву — командировка! Пико с друзьями строит сарай — «чтоб запчасти хранить, чтоб товар лежал». Его сын, Кореец, разбирает подстанцию — что-то там откручивает разводным ключом.

— Бахтале-зурале! — приветствую его. — Почему один работаешь?

— А они все обиделись, что я в одиночку достал десять трансформаторов, а они ни одного!

Котлярская гордость. Вот вам и лодыри. А слухов-то ходит!.. Цыгане, впрочем, сами виноваты. На них коль найдет, так такое расскажут — в образе, в роли… Когда я впервые оказался в Панеево и стал объяснять: я, мол, писатель, мне интересно, как вы живете, что делали раньше, чем занимались, пацаны мне сказали:

— Как чем занимались? Людей обманывали. Убивали, грабили. Коней воровали!

Это особый цыганский понт. Я в своей жизни ни разу не видел котляра рядом с лошадью! Но котляры — трудяги, а другие цыгане (русска рома, сэрвы) как раз коневодством занимались вплотную до недавнего времени, хотя старики у них лошадями бредят и поныне. Привожу тут историю, которую узнал от Лилит Мазикиной — цыганской журналистки эпохи Интернета.

«История, говорят, произошла в небольшом, тихом и благополучном городке России.

Жили там два старичка-цыгана, такие приличные, рабочая интеллигенция (ушли на пенсию с местной фабрики), в меру выпивающие.

Вот раз на выходные сели они в меру выпить и… и выпили. Взыграла в одном из них национальная гордость. Спрашивает он другого:

— Цыган ли ты, друг Колька?

— Я, — говорит убеленный сединами Колька, — без сомнения цыган, и ты меня даже такими вопросами несколько обижаешь.

— А я, — спрашивает первый старичок, — я-то цыган?

— Да зацыганистый цыган, какие вообще тут разговоры!

— Значит, надо нам с тобой, друг Колька, сделать что-нибудь цыганское.

А что может быть очень цыганское? Решили лошадь увести.

Сели на электричку. Доехали до какого-то колхоза возле города. И там, на глазах изумленного пастушка, взяли двух пасущихся лошадей, влезли на них и поскакали в меру своих стариковских сил. Рысью. Поскакали в лесопарк на окраине города, чтобы встать там табором и отпраздновать.

Пастушок, придя в себя, вызывает милицию и говорит: так и так, два старичка южной наружности стибрили лошадей. Милиция по свежим, буквально, следам, как то: конские яблоки и показания свидетелей, что тут проехали два старичка верхом (не слишком обычная деталь городского пейзажа, которую, естественно, никто мимо глаз не пропустил), находят стариков-разбойников. Принимают их, начинают оформлять протоколы. Прибегают жены, поднимают крик, бьют себя в грудь: передовики производства на пенсии, первый раз, выпимши, все рекомендации хорошие, хотите, на фабрику позвоните, хотите, соседей спросите… короче, колхоз заяву забирает, милиция делает наставление и отпускает стариков.

Проходит пару недель. Опять старички сидят, в меру выпивают. Жен рядом нет. Один старичок спрашивает другого, мол, цыган ли ты, друг Колька. Колька, конечно, цыган и может побожиться в том. Ну и первый старичок цыган не хуже Кольки. Давай, говорит, сделаем что-нибудь цыганское. Ну, вы поняли, да?!

Они садятся на трамвай, едут на окраину города и уводят двух лошадей с детско-юношеской конно-спортивной базы. На глазах нескольких изумленных наездниц детско-юношеского возраста. И едут, довольные, вставать табором в единственный лесопарк города, ага. Праздновать.