Между тем, в Берлине не собирались отказываться от своего проекта. Германский капитал развивался быстро, ему были тесны имевшиеся возможности, и государство стало верным исполнителем воли германской буржуазии по превращению Турции в свою колонию.

В то время Германия оказалась единственным европейским союзником турок в войне с Грецией, вызванной одним из многочисленных антитурецких восстаний на Крите. Германское оружие и германские военные инструкторы помогли туркам одержать победу. Император Вильгельм объявил себя новым рыцарем — ревностным защитником мусульманства. Такой жест помощи султану Абдул-Гамиду в подавлении сопротивления его мятежных христианских подданных был рассчитан на упрочение пути германского капитала на Ближний Восток.

Ради этого в октябре 1898 г. император Вильгельм отправился во владения султана. Формально это было «паломничество к святым местам в Иерусалиме». «Кровавый султан» был польщён в высшей степени, потому что его впервые посещал глава великой европейской страны. В свите императора были не только лютеранский пастор и католический архиепископ, но и директор «Дойче банк» Георг фон Сименс с группой помощников. Кайзер поклонился Гробу Господню в Иерусалиме, а в Дамаске — усыпальнице Саладдина. В своей речи он объявил себя «вечным другом турецкого султана и 300 миллионов мусульман, почитающих его как своего халифа».

Султан был очень доволен. Он рассчитывал получить за концессию большие деньги, а железная дорога помогла бы ему перебрасывать войска для подавления выступлений мятежных арабов. Кроме того, Абдуль-Гамид намеревался использовать это предприятие для того, чтобы противопоставить немцев французам, англичанам и русским, по возможности перессорив их друг с другом.

Таким образом, к началу XX века выявилось относительное равновесие сил в Аравии, где за отдельными вождям племён и полу-самостоятельных государственных образований стояли либо Османская империя, либо Великобритания, преследовавшие свои интересы. Именно на этот момент неустойчивого, подвижного равновесия различных сил и пришёлся новый удар Саудидов.

Абдель Азиз уговаривал отца дать ему возможность ещё раз попытать счастья. Нанести удар по Джебель-Шаммару следовало, но старый эмир сомневался, захочет ли помочь им правитель Кувейта. Опасения его оправдались: эмир Мубарак не захотел даже слушать о своём участии в новом походе.

Старый эмир сидел в своём доме с сыновьями и родственниками. Пол был устелен коврами. Мужчины сидели вдоль стен, скрестив ноги и опираясь на большие подушки, набитые верблюжьей шерстью. Чернокожий раб старого эмира Мардук, заметно припадая на правую ногу (покалеченную в давнем сражении с шаммарами), разлил кофе и встал возле хозяина, держа большой медный кофейник наготове.

Первая чашка была выпита в молчании. Мардук поспешил вновь наполнить протянутые ему чашки. Кофе надо пить горячим. Лишь старый эмир на вопросительный взгляд раба чуть скривил губы, и Мардук взял у него пустую чашечку.

Надо было решиться на самостоятельный поход в Неджд. Эмир оглядел собравшихся. Здесь находился цвет его рода: родной брат Мухаммед и двоюродный брат Абдалла ибн Джилюви, сыновья Абдель Азиз, Мухаммед, Саад и другие. Это ядро его войска, ещё десятка два воинов из разных племён и с десяток рабов, всего около 40 человек — мало.

С этого и начал Абдель Рахман обсуждение вопроса о походе. Тут же брат Мухаммед уверенно возразил, что как только они войдут в земли шаммаров, люди сами пойдут к ним и очень скоро они обретут настоящую армию, с которой смогут одолеть Ибн Митаба. Старший сын молчал, ибо все свои доводы он привёл отцу раньше и теперь не желал повторяться. Подали свои голоса младшие сыновья, все были за поход… Абдель Азиз был его любимцем, как часто случается с первенцами, но в данном случае сын оказался не просто на голову выше своих дядей и братьев, но и сильнее их характером, вдумчивее в рассуждениях, решительнее в действиях… Быть может уступить ему власть в семье? Нет, рано. Молод ещё, горяч слишком, но сомнений нет: к двадцати годам Абдель Азиз обрёл качества настоящего вождя. Вот пусть он и попробует себя проявить в таком качестве!

Решение, которое услышали собравшиеся, ошеломило их. Абдель Рахман объявил, что поход на эмират Джебель-Шаммар состоится, однако он сам в нём участия не примет. Руководить походом будет его старший сын. Молодые были в восторге, пожилые нахмурились.

Абдель Азиз не ожидал такого исхода, однако сумел побороть в себе открытое проявление чувств. Лишь когда отец протянул ему свою старую саблю с пожеланием не посрамить чести рода Саудидов, он с юношеской пылкостью выхватил саблю из ножен и воскликнул: «Велик Аллах!»

Сборы были недолги, и в начале сентября 1900 г. небольшой отряд покинул эль-Кувейт.

Поначалу его действия оказались вполне успешными. На своём пути Саудиды привлекли на свою сторону воинов из племён аджман, мурра, субай и сухуль. С войском в несколько тысяч человек Абдель Азиз совершал набеги на враждебные племена и те селения Неджда, которые оставались преданными Рашидидам. Они шли на Хаиль.

Тем временем Ибн Митаб направил телеграфные запросы в Басру и Стамбул, в которых просил о помощи для отражения дерзкого набега Саудидов. Абдул-Гамид распорядился, чтобы турецкий губернатор Басры категорически потребовал от эмира Абдель Рахмана возвращения сына и передал ему неудовольствие повелителя империи. Слова «действовать решительно» означали, что губернатор может использовать против мятежников и турецкие войска.