— Мне так и показалось, хи-хи! Вряд ли ты думал о женщинах, когда целился и стрелял!

По наивности я решил, что инцидент исчерпан, но не тут-то было!

— А «хриен» — это то, что ублажают с помощью «милят»? — пальчиком она не ткнула, но глазками указала верное направление.

— Так ты что, всё поняла? Ну, когда я облаял тебя…

— Не всё, но достаточно, чтобы догадаться об остальном, хи-хи!

— Ты обиделась на это?

— Ну, ты же говорил на своём языке, которого мне понимать не полагается, хи-хи! Вот если бы на нашем…

— А почему ты здесь, а не там, где тебе положено быть? — следовало всё-же закруглить эту скользкую тему, а нападение — лучшая защита.

— В обществе рабов и мулов?

— И ты страшно оскорблена этим?

— Я так сильно похожа на дурочку?

— Общество похабных солдафонов лучше?

— Ты обиделся?

— Зачем? Ты сказала правду, а на неё обижается только глупец. Я сильно похож на глупца?

— А я сильно похожа на тех, кому интересно с глупцами?

— И всё-таки, Велия, на войне следует выполнять приказы начальников. Ты разве не слыхала приказа Тордула?

— Слыхала, но…

— Но не выполнила его. Воину за невыполнение приказа в бою после боя не сносить головы. Тебе это известно? Следовало бы хорошенько отшлёпать тебя за это…

— Не надо! Ты очень больно шлепаешься, когда не в настроении, хи-хи! У меня и так уже будет синяк на попе! Вот пойду и скажу маме… что упала с мула, и мне было больно идти, хи-хи!

— Впредь всё-таки выполняй приказы! Мы на войне!

— А если бы на нас напали и сзади?

— Тебя захватили бы в плен. А здесь тебя мог убить шальной дротик или камень — ты видела сама, что тут творилось…

— И что дал бы мне плен, если бы вас всех перебили? Нет уж, хватит с меня плена!

— А кстати, почему они в самом деле не напали ещё и сзади? — вмешался подошедший Васкес, — На их месте я бы обязательно послал часть людей в обход!

— А хрен их знает! — я перешёл на русский, — Деревенщина! Ты ведь заметил, что многие были с дрекольем вместо настоящего оружия? Наверное, понадеялись задавить нас числом.

— И понесли лишние потери в лобовой атаке. Этого-то они не могли не понимать! Да ещё и атаковали снизу, вверх по склону — слишком глупо даже для безграмотных крестьян!

— Не успели подготовиться?

— Я тоже так думаю. Ты узнал того, в плаще, которого упустил?

— Вроде, где-то видел, но вот где…

— Дагон, финикиец — командир тех, которых мы тогда преследовали, — мент есть мент, и память на имена и лица 'клиентов' у него профессиональная.

— Мыылять! — а что я ещё мог сказать?

— Я тоже стрелял в него, но мой арбалет слабее. Целился в шею, попал в щит. Жаль, что упустили…

— Упёртый тип! Другой бы на его месте вернулся к начальству с докладом о невозможности выполнить задачу, а этот хрен сдаётся! Уважаю!

— Крутой профи. Профессиональная гордость не позволяет ему признать неудачу. Думаю, он не отвяжется.

— Тогда нам остаётся только надеяться, что именно эта профессиональная гордость его и сгубит.

— Да, похоже на то…

— Велия, где ты пропадаешь? Мать обыскалась тебя! — брат девчонки нарисовался неожиданно.

— Уже иду, Велтур! — и, обернувшись ко мне, — Да, это был Дагон, тот финикиец, я расслышала имя в вашем разговоре. Мне пора, но мы ещё поговорим с тобой позже — и не о Дагоне, хи-хи!

По хорошему следовало бы форсированным маршем спешить в город — при должном темпе добрались бы, если и не к обеду, то уж всяко засветло. Но по хорошему не получалось. Мы тоже понесли потери — двоих из нашего отряда и троих из высланного Ремдом эскорта убитыми и семь человек ранеными. Двое из них идти не могли, и их нужно было нести на носилках, да и пятеро остальных не потянули бы настоящий темп. И убитых ведь тоже не оставишь, а здесь мы не имели времени похоронить их достойно — значит, и их нести на носилках в Кордубу. Так или иначе, без привала было не обойтись.

Напавшие на нас потеряли десятка четыре. В основном это были мятежные пейзане, но в троих начальник рудника опознал сбежавших при нападении на рудник рабов, и одного из них, ещё живого, командование теперь допрашивало вместе с остальными тяжелоранеными вражинами. Убиты были — при попытке воспользоваться нападением и взбунтоваться — и двое рабов из числа захваченных нами в походе, что усмирило остальных, и теперь их, поколотив для профилактики, заставили делать носилки, которые они же и понесут. Мы же, кто не был поставлен Тордулом в дозор, приведя себя в порядок и избавив убитых мятежников от ненужных им более земных благ — которых, впрочем, много не набралось — перекусывали и отдыхали.