— Кстати, а кто живет у вас за задним двором? Ну, кто ваши соседи на той стороне? — Я указал рукой направление.

— Узбеки, — коротко ответил Олег Карлович.

Мне оставалось только горестно вздохнуть. Такой ответ не только не добавил мне оптимизма, но выявил новую проблему. Я решил, что теперь нужно контролировать забор еще и с той стороны.

Как раз вовремя появился Игорек. Я схватил его за рукав.

— Игорь. Тебе боевая задача. Найди себе здесь безопасное, насколько это возможно, место и следи за задним двором. Если кто-то оттуда полезет к нам во двор, то…

Я судорожно придумывал, что может сделать в этой ситуации безоружный Игорек, но, как назло, в голову вообще ничего не приходило… — короче, дашь нам знать. Как-нибудь. Придумай.

Я заторопился, потому что стали слышны не такие уж и отдаленные крики. Это был невыносимый женский визг. Олег Карлович покраснел. Видимо, адреналин стучал ему в голову, а значит, старый немец собирался сражаться.

Мы заняли места согласно боевому расписанию. Женщины остались в доме. Мы взяли с них слово, что если они поймут, что на нас напали, то сразу укроются в подвале. Хотя, честно говоря, я не думал, что Хельга нас послушает. Не тот характер.

Раздался еще один вопль. Кричали по-русски. Теперь передернуло меня самого. Кажется, это было в той части улицы, где проживали пенсионеры какой-то из славянских национальностей. Я не выдержал, все-таки покинул свое укрытие, поднялся к краю забора и высунул голову наружу.

Погромщики были пока далеко, но разглядеть, при большом желании, их было можно. Тут я взглянул на дом Олега Карловича и увидел, что на чердаке есть небольшое, очень аккуратно застекленное окно.

— Олег Карлович, — быстро спросил я, — а как можно попасть к вам на чердак?

— Очень легко! Внутри дома туда ведет раскладная лесенка. А что?

— Тогда так. Вы оставайтесь здесь, с моими товарищами и Игорем. Женщин гоните в подвал. А я — на чердак. Отличная позиция! Если я разобью там стекло, вы не будете возражать?

— Ничего не нужно бить! Оно и так легко открывается, и вы можете снять его с петель. Бить вовсе не обязательно.

В другой раз я, может быть, и посмеялся бы над немецкой педантичностью, но сейчас было, разумеется, не до этого.

Я ворвался в дом — запертая в одной из комнат страшная собака сопроводила меня злобным лаем — и крикнул:

— Игорь, покажи мне ход на чердак, быстро!

Страшно испуганный и оттого чрезвычайно услужливый, Игорек возник откуда-то сбоку (хотя по идее должен был быть на посту на заднем дворе, но у меня не было времени заниматься воспитательным процессом):

— Сюда, сюда! Я покажу!

Мы стремительно прошли в одну из комнат (никогда раньше тут не был), Игорек потянул за шнурок, сверху на нас мягко обрушилась самораздвигающаяся лестница.

— Дальше я сам, — показал я рукой пареньку и проскочил по лестнице наверх.

Чердак был просторный, без всякого хлама: все вещи были аккуратно разложены и располагались на своих местах, оставляя достаточно места для прохода между ними. Я добрался до окошка, бить стекло не стал, потому что дед был прав — не составляло труда открыть окно и снять его с петель. Дослал патрон в патронник, перевел автомат на стрельбу одиночными и выглянул в окно. Я угадал: отсюда был превосходный вид на улицу. Толпа стала как будто ближе; я рассматривал людей, которые ее составляли, и ничего обнадеживающего для нас не увидел. В первую очередь от того, что там было до хрена и больше подростков — скорее всего от четырнадцати до шестнадцати лет. Эти — самые жестокие, безжалостные, неумолимые убийцы. Не имеющие ни моральных, ни физических тормозов. Если они будут убивать человека — то из любопытства и любви к искусству. Как лабораторных животных. Короче говоря, живым им лучше не попадаться.

Но еще больше было молодых парней. Безоружных я не увидел. Ножи, дубинки, короткие ломики, куски арматуры. Возможно, у кого-то было и огнестрельное оружие — мне трудно было это разглядеть.

Присмотревшись, я обнаружил в толпе и взрослые рожи. То ли вожаки и заводилы, то ли людишки решили прибарахлиться на халяву. Скорее второе, потому что даже с такого расстояния я ясно видел, как эти деловитые люди тащили из домов разные ценные вещи.

В этот момент я снова вздрогнул. С крыльца наблюдаемого мною дома какие-то малолетки повалили на землю человека в длиннополом халате. Голова его была обрита, и я решил, что это мусульманин. Но что с того? Малолетки изобретательно пинали его ногами и руками, как будто нашли для себя макивару для тренировки, а человек пытался закрыть только голову. Получалось это у него плохо, потому что мучители били его по рукам, руки у него опускались, и тут же он получал удар в лицо или ногой, или рукой — в зависимости от того, насколько ему «везло». Какой-то толстый мародер, вынося из дома что-то ценное, скрытое за картонной коробкой, отпихнул несчастного, потому что тот мешал ему пройти.

Какая знакомая картина: грабители выносят из дома имущество, попутно избивая самого владельца. В голове у меня что-то щелкнуло, и я вспомнил любительскую видеозапись — года так 97-го — там несколько чеченцев поймали где-то в Чечне русского мужика, у которого была с собой пара сумок, полных одежды. Я даже не могу предположить, что он там делал. Неужели реально поехал торговать? В Чечню?! В любом случае те люди, которые его захватили, обвинили мужика в шпионаже. Меньше всего, по-моему, он был похож на шпиона. Больше всего, честно говоря, был похож на самоубийцу. Он был слишком спокоен перед лицом неминуемой смерти. Вертлявый подросток почти непрерывно, куражась, наносил ему болезненные удары, а тот терпеливо и молча сносил это. Сказать прямо, действительно, зачем понадобилось этому человеку пробираться в масхадовскую Чечню? Я, во всяком случае, ни одного разумного объяснения не находил.