Я была приятно удивлена, когда поняла, что я — хорошая ученица. Кин все еще легко справлялся со мной, но по сравнению со вчерашним днем это стоило ему усилий, и над его бровью я заметила поблескивающие капельки пота. Будь он классическим хулиганом, от него уже воняло бы потом, а запах, который исходил от Кина, был приятным — запах кожаной одежды и каких-то трав.

Раз он повалил меня на спину, заведя мне руки вверх. Его тело полностью накрыло меня, черная челка падала на лоб, я вдохнула его запах, наши взгляды встретились. Я увидела, как расширились его зрачки, как дернулся кадык на шее, когда он сглотнул.

Теперь уже не похоже было, что происходящее просто забавляет его. Или что это его раздражает. Выражение его лица изменилось. Теперь он был скорее удивлен. Он лежал на мне, глядя мне в глаза, и, кажется, хотел спросить, что же я не отбиваюсь, но почему-то не спросил.

— Давай просто притворимся, будто я двинула тебе головой по зубам, — выпалила я на одном дыхании ему в лицо. — У меня и без этого голова раскалывается.

И это было правдой. Я уже бессчетное количество раз била его головой сегодня утром, и еще одного раза, боялась я, мне не выдержать.

Руки, сжимающие мои запястья, ослабили хватку. На губах появилась чуть заметная улыбка.

— Зато честно, — сказал он и скатился с меня.

Мне тут же стало холодно и захотелось все вернуть, как было. Конечно, это просто переутомление. Мне был совершенно неинтересен этот задавала, такой самоуверенный и грубый. И не важно, что он жутко красив.

Правда, сейчас он не выглядел ни самоуверенным, ни грубым.

— Можно спросить тебя кое о чем? — сказала я, глядя в потолок, чтобы не засматриваться на Кина.

— Конечно, — ответил он, и голос его звучал значительно приветливее, чем раньше.

— Твое скверное отношение ко мне — это тоже часть твоей методики, или ты и правда что-то имеешь против меня?

Он молчал довольно долго. Он сел и обвил колени руками, не глядя на меня, с задумчивым выражением лица.

Я лежала, не шевелясь. Мне казалось, что одно мое движение — и он снова станет тем противным Кином, с которым я познакомилась вчера.

— Дело не то чтобы в тебе, — сказал он наконец. — Я просто не люблю, когда мной командуют, — на его лице появилась сардоническая улыбка. — Это одна из причин, почему меня не взяли в Рыцари.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Мне казалось, ты сам решил не идти в Рыцари.

Он грустно улыбнулся.

— Это было что-то вроде взаимного соглашения, — сказал он. — Я не хотел слепо подчиняться командам, они не захотели связываться с тем, кто может отказаться от повиновения.

— А какое все это имеет отношение ко мне?

Он шумно выдохнул.

— Да никакого в общем-то.

Он повернулся и сел, скрестив ноги, глядя на меня исподлобья.

Мне надоело смотреть на него снизу вверх, и я тоже села.

— Не поняла.

Он встретился со мной глазами.

— Почему, ты думаешь, они выбрали восемнадцатилетнего несостоявшегося Рыцаря тренировать тебя?

— Почему? — спросила я тупо.

— У них есть Волшебники, которые веками тренируют и учат сражаться. Я — хороший учитель, но не настолько. Так почему твой отец, который мог нанять кого угодно, выбрал меня?

— Потому что ты — сын Финна? — предположила я.

— В это можно было бы поверить. Я даже думаю, отец сам предложил нанять меня. Но в решении твоего отца принять это предложение кроется нечто большее.

— Ну, давай же. Скажи это вслух, — поторопила я его.

Он посмотрел в сторону.

— Вчера, прежде чем уйти на работу, твой отец перекинулся со мной парой слов. Он не сказал этого в лоб, он просто дал понять, что было бы неплохо с моей стороны привлечь твое внимание, если не сказать соблазнить. Сказал, что у тебя появились друзья в Ордене Алой Розы, а неплохо было бы предложить тебе альтернативу в Ордене Белой Розы. Вот так.

Я опустила голову, пытаясь подавить желание выместить на отце всю злость, накопленную за время тренировки, и отточить все приемы, которым научил меня Кин.

— Мне его предложение не понравилось, — сказал Кин. Я поняла, что «не понравилось», — это еще мягко сказано. — Но с моей стороны было нечестно выплескивать это на тебя. Прости.

Он выдавил еще одну улыбку.

— Не пойми превратно, мои методы и так не очень мягки и бережны. Так что если во время тренировки тебе не хочется размазать меня по стенке, я начинаю думать, что делаю что-то неправильно.