Обратно к двери мы шли, наверное, целый час — время тянулось бесконечно. Я почти не слышал дыхания Майка — он затаивал его, как и я.

Под порывами ветра трава приникала к земле, иногда мне начинало казаться, что ее топчет какой-то огромный невидимка. В разрытых могилах что-то шевелилось — я не один раз успел обмереть от ужаса, но всякий раз оказывалось, что это от ветра шевелятся корни.

Страх сгущался. Сгущалась и тьма.

Наконец мы дошли.

Майк потрогал доски: они держались надежно. Вот тогда я понял, какой находкой была для нас бензопила: с ее помощью мы могли проходить почти через любые двери! Майк отвернулся в сторону и проверил огнемет. Жестокое и хищное выражение появилось на его лице. Передо мной был не Майк-мальчишка, пусть уже выросший, а Майк-охотник, человек доселе мне почти неизвестный.

— Горите в аду! — прошипел он, разворачиваясь в сторону двери.

Так как его руки были заняты огнеметом, распиливать дверь пришлось мне. Пила работала с неприятным визгом, но доски расступались под ней, как масло под ножом. Я описал пилой неправильный овал, и кусок двери вывалился. Ударом ноги Майк распахнул ее целиком.

Хвост пламени вырвался из огнемета и ударил в черный проем. Когда огонь угас, так никого и не задев, вошел и я.

Вошел — и замер. Вдоль всех стен, уходя неизвестно как далеко, горели свечи! Можно было подумать, что мы попали в декорацию к какой-нибудь мистической феерии. Да и как знать, какой шабаш справляли тут Длинный и его карлики?!

Свечей были тысячи — или десятки тысяч, все пространство было усыпано маленькими трепещущими огоньками. И — никого… Свечи чуть слышно потрескивали. Я пригляделся и убедился, что их зажгли недавно, едва ли не перед нашим приходом. Майк тоже глядел на эти огоньки как завороженный.

Склеп можно было назвать почти уютным — если такое определение вообще подходило к склепу. Отдельные секции из нескольких ячеек разделяли тяжелые портьеры; между ними, на небольших выступах, поодиночке и группами, ютились свечи. Потолки здесь не были высокими, и освещение не резало глаза искусственной холодностью. Свечи горели мирно — словно специально дразня нас.

Город был пуст — но ведь кто-то должен был зажечь всю эту иллюминацию перед нашим приходом?!

Майк шел все время впереди меня. Мы миновали коридор, притормозили возле странного креста из деревянных планок (вначале, не разглядев, я принял его за распятие) и вновь принялись осматриваться. Отсюда шло уже два коридора.

— Надо проверить, что там, за дверью, — указал в одну сторону Майк. — Разделимся.

— Ладно…

Мы переглянулись и пошли в разные стороны. Мне предстояло спуститься в подвал.

Майку досталось еще менее приятное занятие — насколько я разбираюсь в расположении здешних комнат, за той дверью должен был находиться анатомический зал…

МАЙК

…Мне показалось, что я узнаю эту дверь. Реджи правильно сделал, что захотел пойти со мной сюда — сейчас должно было решиться, псих я или нет. Если бы я увидел там знакомую комнату с готовыми к отправке коконами и столбиками Дверей между мирами, а он — нет, мне следовало бы вернуться в клинику.

Перекладины делили плоскость двери на квадраты — точь-в-точь как я видел во время первого контакта с миром Длинного.

С замирающим сердцем я приоткрыл дверь — и увидел темноту. Точнее сказать — полутьму, синюю полутьму позднего ясного вечера. Я находился в анатомическом зале. Это простое открытие и потрясло меня, и успокоило. Уже немного смелее я шагнул внутрь и снова испытал легкий шок: во-первых, на меня кто-то смотрел, а, во-вторых, в центре комнаты, на каталке, лежал труп. Обнаженный.

Я оглянулся, стараясь понять, откуда на меня смотрят, — но безуспешно. Наверное, это было игрой нервов, но все равно мои волосы встали дыбом не просто так. Опасность была вокруг, и я не мог ее игнорировать.

Что-то темное, отдаленно напоминающее человеческий силуэт, притаилось в углу. Когда мой взгляд упал на него, по нервам пробежала горячая волна — но темное пятно оказалось всего лишь неумело повешенной шторой. Похоже, в комнате действительно не было никого.

Кроме мертвеца.

Он выглядел настолько «свежим» и неповрежденным, что поневоле настораживал. Я поднял маску и осторожно двинулся вперед, держа огнемет наготове. Вот будет «весело», если покойник вдруг вскочит с места и бросится на меня… Но он не двигался.

Не выпуская его из виду, я прошел к полкам в другом конце комнаты. Там помещался лабораторный стол. На полках блестели баночки с химикатами. Черт побери! За восемь больничных лет я совершенно забыл химию! Ни одно из названий, написанных на стеклянной таре, мне ни о чем не говорило.

Я наклонился к полкам поближе и тут же пожалел, что отвлекся от своего основного занятия: сзади раздался какой-то неприятный звук. Больше всего он походил на бульканье, но мог оказаться чем угодно — сперва я был слишком сосредоточен на реактивах, потом слух перекрыл страх.