Помимо плафона под потолком, здесь так же, как и в подземных коридорах, были крюки на стенах, и на одном висела масляная лампа.

Двустворчатые двери в испытательную камеру были выполнены из бронелиста и запирались на циклопический засов. Семён сразу вспомнил аналогичный засов в тоннеле под мостом.

«Любят они крепко запираться».

В каждой створке был иллюминатор с толстым стеклом.

Константин усадил бойца на кушетку, сунул ему под мышку градусник и стал мерить у подопытного пульс и давление.

Семён тихонько спросил, что будет с бойцом после учебного «удара». Парализует, как в гаражах, или возможны варианты?

Богдан пояснил, что удар каждого эмпата обладает различными постэффектами, в большом диапазоне. Однако вот этот экземпляр, который сейчас в камере, парализует примерно так же, как зеленоглазая.

– Это у них семейное, – усмехнулся он. – Фирменный такой паралич, надёжный и качественный.

– Нет, я в том плане – откуда такой энтузиазм? Почему все руки тянут? Это ведь больно и неприятно…

– Всё, что не убивает, делает нас сильнее, – мудро заметил боец.

– Молчать, – буркнул Константин. – Дыши ровно, а то выгоню, другого возьму.

– Да, это очень неприятно и жуть как больно, – подтвердил Богдан. – На себе испытал. Но тут, помимо обычной для наших бойцов самоотверженности, есть очень значимый мотив.

– А, понял: вы им за это деньги платите?

Тут все присутствующие, кроме Семёна, не сговариваясь, хмыкнули. Снисходительно так усмехнулись, как взрослые над ребёнком, ляпнувшим вопиющую глупость.

– Деньги здесь ни при чём, – покачал головой Богдан. – Как я уже говорил, чем чаще бьют, тем выше сопротивление. В общем, каждый из них надеется в конечном итоге выработать Иммунитет к менталу. Достичь абсолютного бесстрашия и стать неуязвимым для Элиты. Проще говоря, стать Бесом.

– А это реально?

– До сих пор это никому ещё не удавалось. Но, сам понимаешь, надежда умирает последней. Бесы когда-то были в Ордене. И они отнюдь не были богами. Обычные люди, просто с Иммунитетом. Ну вот, отсюда и надежда…

– Всё, запускай, – скомандовал Константин, заканчивая измерять параметры бойца.

Старшина отодвинул засов и приоткрыл одну створку.

Боец зашёл в камеру, старшина тотчас закрыл створку и запер засов.

Оставшиеся в тамбуре прильнули к иллюминаторам и стали наблюдать.

– А через иллюминатор не пробивает? – шёпотом спросил Семён.

– Для удара нужен визуальный контакт, – пояснил Семён.

– Ну так через иллюминатор же видно…

– Не получится через иллюминатор, – сказал старшина. – Зайдёшь, сам увидишь.

Боец встал перед решёткой, лицом к узнику. Узник что-то сказал – за дверью в тамбуре не было слышно ни слова.

Боец приставил правый кулак к раскрытой левой ладони и легонько поклонился, как это обычно делают рукопашники перед поединком.

Эмпат принял уже знакомую Семёну позу: скрестил руки пониже пупка, склонил голову…

И метнул в бойца пронзительный взгляд.

Да, такая метафора частенько встречается в литературе, но если подходить к этому с точки зрения науки… Казалось бы, как можно метнуть взгляд?

Но здесь возникло именно такое ощущение.

Семёну показалось, что тип в клетке именно метнул что-то физически, как копьё, например. Хотя на самом деле, разумеется, ничего такого не было. Просто коротко и остро посмотрел, что называется, полоснул взглядом.

Боец рухнул на колени, схватился за голову и, несколько раз сильно дёрнувшись всем телом, боком завалился на пол.

«Да это просто какой-то махровый мазохизм… И для ЭТОГО они ещё руки тянут, считалочки читают…»

По команде старшины в камеру вбежали двое бойцов с носилками, погрузили подопытного и резво вытащили его в тамбур.

Старшина не забыл в очередной раз запереть двери за засов, подопытного тем временем переложили на кушетку.

– Ваш выход, маэстро, – скомандовал Константин.

Семён склонился над кушеткой, просунул ладонь под затылок пострадавшего и попробовал сконцентрировать на нём своё сочувствие, как уже делал это в тестовой камере.

Боец был парализован лишь отчасти: он дёргался в конвульсиях, пучил глаза, хрипел и на глазах наливался нехорошей синюшной багровостью. Пена пока что отсутствовала, но и без того зрелище было удручающее и, мягко скажем, отнюдь не способствующее концентрации.