Шрифт:
– Ну, гороскоп – это вроде предсказания судьбы по звездам, а я вообще очень увлекаюсь астрологией. И уже давно.
– Это что-то навроде колдовства, что ли? – недобро прищурился лейтенант НКВД, оценивающим взглядом профессионального мастера заплечных дел окидывая худую фигур Новикова.
– Что вы, какое колдовство, – несказанно удивился Петр Иванович. – Никакого колдовства. Вообще моя специальность астрономия, я работал в Пулковской обсерватории, а составление гороскопов – просто отдых. Если хотите – хобби. То есть увлечение в свободное от работы время.
– Вот именно время, астроном, – устало сказал представитель ГКО, заметив новый недобрый взгляд чекиста. – Время не ждет! Давай выкладывай, что там у тебя. Короче и ближе к сути дела!
Новиков расстегнул пальто, достал из внутреннего кармана пачку помятых листков и бережно расправил их ладонью на краю стола.
– Вот, я здесь вычислил пути движения небесных светил. Получается, что великий Суворов был и остается любимцем Марса – древнего бога войны. И памятник ему поставлен тоже, где Суворов изображен в виде Марса!
– Ну, дальше, дальше что?! – нетерпеливо подгонял Новикова лейтенант НКВД.
– Дело в том, что, если памятник оставить на месте и не трогать, с ним ничего не случится, – торжествующе сказал астроном.
– Хорошо, спасибо вам.
Представитель ГКО пожал Петру Ивановичу руку, отметил пропуск и вызвал дежурного из проходной, чтобы тот проводил астронома до выхода.
Когда за Новиковым закрылась дверь, Алексей Петрович задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола и вопросительно посмотрел на чекиста.
– Мистик! – коротко бросил чекист. – А памятник нам все равно некуда девать. Пришел чудак с важной информацией, требует встречи с товарищем Ждановым.
– Хрен его знает, – протянул Ермолаев. – Как говорят в народе, чем черт не шутит? Принято решение строить баррикады на окраинах, все доски и мешки с песком пойдут туда. Так что волей-неволей…
Памятник Суворову близ Марсова поля так и остался на своем месте. Его даже не обкладывали мешками с песком и не обшивали досками. Удивительно то, что часто подвергаемый обстрелу вражеской артиллерии и бомбежкам памятник, стоявший практически посреди площади, открытый всем ветрам, за годы блокады нисколько не пострадал. В него ни попали ни бомбы, ни снаряды, ни осколки. Зато в тот самый подвал, куда его столь безуспешно пыталась перенести бригада рабочих, и как раз в то самое многострадальное подвальное окно случилось прямое попадание вражеского крупнокалиберного снаряда, разворотившего все внутри. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы памятник Суворову спрятали в тот самый злополучный подвал.
Специалисты рассчитали, что если бы памятник находился в подвале, то от скульптуры великого полководца ни осталось бы ничего!
Так и простоял памятник Александру Васильевичу Суворову без всякой защиты в течение всей Великой Отечественной войны, как бы символизируя собой готовность русского народа сражаться с захватчиками во что бы то ни стало, до последней капли крови.
Судьба астронома Петра Ивановича Новикова осталась неизвестной.
Слова, которых никто не произносил
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: западное побережье оккупированной Франции. ДАТА: 5 июня 1944 года.
ДЕЛО: Накануне исторического «дня X» в эфире неожиданно прозвучало радиосообщение о высадке союзников в Европе. Британская контрразведка была в изумлении, а немцы растерялись, так как не могли приписать все происшедшее подвигам своих шпионов. Официально объявление посчитали промашкой служащих радиостанции Би-би-си, но до сих пор не появилось никаких новых фактов, способных объяснить происхождение сообщения.
ЗАИНТЕРЕСОВАННЫЕ ЛИЦА: немецкая группа войск «Центр» и британская разведка МИ-5.
Генерал фон Салмут спокойно играл партию в бридж, когда полковник Мейер торопливо вошел в зал, чтобы объявить невероятную новость: Би-би-си сообщило о наступлении союзников через послание: «Blessent mon coeur d'une langeur monotone».
Высадка союзников в Нормандии
Неизвестно, как людям из абвера, контрразведки вермахта, удалось расшифровать послание, скрывающееся за строкой из стихотворения Поля Верлена под названием «Осенняя песня», но командующий 15-й армией довел все до сведения своих начальников так быстро, как только смог. В 10.05 все армейские командиры и главнокомандующие немецкой армией были осведомлены о радиопослании, однако Шпайдель, Йодль, Кейтель, Блюментритт и фон Рундштедт никак не отреагировали на известие. Метеоусловия и состояние моря считались неблагоприятными для высадки десанта, и, кроме того, немыслимо было представить, что служба английской разведки могла послать подобное сообщение через обычное лондонское радио. Один из генералов Главного штаба пробурчал: «Генерал Эйзенхауер не доверил бы Би-би-си объявлять о высадке войск!»
Тем не менее сообщение было правильное. Радарные станции немцев, расположенные в Шербуре и Гавре, оказались «ослеплены» помехами и разными случайными радиосигналами, которые парализовали почти все оборудование. Только радары Фекама и Кале продолжали функционировать. В 23.30 стратегически важные пункты французского побережья подверглись продолжительной авиационной атаке, а уже в 00.15 первые парашютисты коснулись земли. У абвера больше не оставалось времени выяснять обстоятельства передачи. Однако МИ-5, его английский аналог, как и полагается, всерьез занялась этим вопросом…