Джеки смотрела на сестру как на сумасшедшую.

— Ты, наверно, не с той ноги встала? Или Дэнни снова куда-то запропал? И вообще, где малыш Мартин? — спросила Джеки, осматривая стайку детишек.

— Как это — «где Мартин»? Сама же забрала его! Думаешь, почему я такая злая? Мне пришлось туда тащиться со всем выводком…

— Ты о чем? — перебила ее Джеки. — Никого я не забирала. Я думала, Мартин с тобой. За что я тебе плачу? Вот и присматривай за моими детьми, пока я на работе.

Луиза побледнела:

— Не заводи меня, Джеки. Я прямиком из детсада. Эта старая ведьма сказала, что ты его забрала.

Они смотрели друг на друга, позабыв о всякой враждебности.

— Скажи, что ты забрала его, Джеки. Не шути так, это не смешно. — В голосе Луизы послышались тревожные нотки. — Горазда же ты пугать, Джеки.

Она попыталась улыбнуться. Глаза Джеки наполнились ужасом.

— Луиза, дорогая, я никого не забирала, — со страхом в голосе произнесла она.

Дети, видя испуг взрослых, начали хныкать. Луиза схватила сестру за плечи и усадила ее в кресло.

— Я позвоню в детсад. Наверное, вышла какая-то ошибка. Успокойся, я сейчас все выясню, хорошо?

У Джеки перехватило дыхание. Она с трудом держала себя в руках. В животе у нее появилась тупая боль, которая быстро расползалась по всему телу. Материнский инстинкт подсказывал ей: случилось страшное, ее мальчик попал в беду. Это была не просто мимолетная догадка, это было предчувствие, которое усиливалось с каждой минутой. Ее Мартин там, где ему очень плохо, и она ему нужна.

Все эти мысли за долю секунды пронеслись в голове Джеки. Она тихо плакала, по ее лицу текли слезы — слезы ужаса и боли. Луиза положила трубку.

— Она утверждает, будто ты его забрала, Джеки. Мы должны позвонить в полицию.

Джеки зарыдала. Окружившие их дети начали всхлипывать, видя, что мама и тетя плачут.

— Ты читала последние газеты, Лу? Про похищения детей? Кто-то похитил моего мальчика, моего Мартина.

Джеки закрыла лицо руками и начала раскачиваться взад и вперед. Ее страх передался всем.

Луиза позвонила в полицию. Под аккомпанемент хныканья и рева младших детей она рассказала о случившемся. Она не плакала, но стоило ей положить трубку, и из глаз у нее снова покатились слезы.

Джонатан Маркус ехал медленно. Денек стоял чудесный, впереди — приятная поездка. Он подпевал песне, звучавшей по радио.

Джонатан был влюблен. Наконец-то — в двадцать семь лет — он встретил мужчину своей мечты! Настоящего мачо, с волосатой грудью, низким голосом и густыми темными волосами с химзавивкой. У него даже имя было замечательное — Джон. Их так и называли — два Джона! Они встречались недолго, всего две недели, но сколько у них оказалось общего! Им нравились одни и те же фильмы, одна и та же музыка, даже одна и та же еда. Джонатан ждал этой встречи всю жизнь.

Казалось, солнце светит ярче, мир стал светлее. Джонатан не переставал улыбаться. Он включил радио погромче и наслаждался музыкой. Встречному грузовику он поморгал фарами и помахал рукой. Если бы только другие водители знали! Для него не являлось секретом, что за спиной его называют Джонни Педик, однако плевать он хотел на догадки коллег. Никто и никогда не спрашивал его напрямую о его сексуальных предпочтениях. Высокого роста, хорошо сложенный, Джонатан мог врезать любому, если понадобится. Таких, как он, в газетах называли «новыми Геями». Он совершенно не походил на слюнтяя, поэтому люди относились к нему с осторожностью. Но он показал себя хорошим работником и хорошим парнем с чувством юмора. Ему недавно даже предложили новую работу в другой компании, а это означало не что иное, как повышение по службе. Раньше Джонатан согласился бы, но только не сейчас.

Он покачал головой. Не нужны ему лишние хлопоты. Какие чудесные дни он провел! В пятницу вечером они ходили на вечеринку, в субботу вместе обедали, а в воскресенье — он не мог в это поверить! — они обедали с родителями Джона. Те знали об отношениях между мужчинами, понимали их и относились к ним с Джоном как к обычной паре.

Такого с Джонатоном еще не случалось. Никогда.

Он понимал, что должен рассказать своей семье о том, как круто изменилась его жизнь. Его старшая сестра Элейн обо всем догадывалась. Она была очень тактичной: никогда не говорила с ним о его ориентации, но дала понять, что относится к ней нормально.

Он знал: Элейн будет любить его таким, каков он есть, но вот отец и мать… Это совсем другая история.

По мнению его отца, геев нужно лечить. С чего он взял, будто они больны? А его мать! Что думал отец, то думала и она. Если она еще хоть раз его спросит, когда же он найдет себе хорошую девушку, он закричит. Он уже нашел свою вторую половину. Когда он увидел, с каким пониманием родители Джона относятся к сыну, то осознал, в какой лжи живет и насколько трудно ему будет жить в ней дальше.