– Что случилось? – спросил он громогласно. – Лансинг, что вы с ним сделали?

– Слышали ужасный вой?

– Да, и очень удивились? Что это было такое?

– Не знаю. Его напугал этот вой, он закрыл уши и бросился бежать.

– Просто перепугался?

– Да. Думаю, что так. Он уже давно был в довольно плохом состоянии психологически. Он мне кое-что рассказывал, когда мы гуляли. Очень отрывисто, почти без связи. Я его пытался успокоить, но он воздел руки к небесам и закричал о том, что господь бросил его на произвол судьбы. И в этот момент, как бы в ответ, раздался этот крик.

– Невероятно, – сказал Бригадир.

Сандра, занявшая место Бригадира возле бедного Пастора, тоже поднялась, прижав к щекам ладони. – Он словно окаменел, – сказала она. – Весь превратился в твердые узлы. Чем ему помочь?

– Оставим его в покое, – предложил Бригадир. – Он сам придет в себя. Если нет – то нам нечем ему помочь.

– Глоток виски ему бы не повредил, – предложил в свою очередь Лансинг.

– А как мы ему дадим его? Готов спорить, что зубы у него сжаты. Придется сломать ему челюсть. Лучше попробуем это, наверное, позже.

– Как жутко это. То, что с ним случилось, – печально сказала Сандра.

– К тому все и шло, – сказал Бригадир. – С самого начала я все это предчувствовал.

– Думаете, он выкарабкается? – спросила Мэри.

– Я встречал подобные случаи, – сообщил Бригадир. – В боевой обстановке. Иногда они выдерживают и приходят в себя, иногда – нет.

– Нужно согреть его, – озабоченно сказала Мэри. – У кого-нибудь есть одеяло?

– У меня два, – сказал Юргенс. – Я их захватил на всякий случай.

Бригадир оттащил Лансинга за руку в сторону.

– А этот вопль из холмов? Он что, был такой страшный? Мы его слышали, конечно, но уже в приглушенном варианте.

– Да, довольно страшный, – сказал Лансинг честно.

– Но вы его выдержали?

– В общем, да. Но я не был в состоянии эмоционального надлома. А у Пастора этот надлом уже начался до того. Он только успел сказать мне, что Бог его оставил, как начался вой.

– Паника, – сказал Бригадир. – Бесстыдная паника. Сдрейфил, и все тут.

– Но он ничего не мог с собой поделать. Он потерял власть над собой.

– Вы так говорите, словно рады тому, что случилось, – сердито сказала Мэри.

– Здоровенный бычище-фанатик, – сказал с удовольствием Бригадир. – Которого, наконец, поставили на место. Но я вовсе не радуюсь. Просто мне немного отвратительно. Теперь у нас балласт в виде двух калек, которых придется тащить за собой.

– Так может, просто поставите их к стенке и расстреляете? – спросил Лансинг. – Ах, простите, я все забываю, что у вас нет пистолета.

– Чего никто из вас не понимает, – сказал Бригадир, – это того, что в таком походе, в каком сейчас мы, самое главное – выносливость. Нужно быть крепким и выносливым, иначе конец, не дойдете до места.

– Вы сами достаточно выносливы, – сказала Сандра, – чтобы компенсировать недостатки всех нас.

– Я вам не по вкусу, – проворчал Бригадир, – и меня это не трогает. Требовательный командир никому не нравится.

– Но все дело в том, – сказала Мэри, – что вы нам не командир. Мы все можем прекрасно обойтись и без ваших команд.

– По-моему, – вступил в разговор Лансинг, – пора нам всем перейти на другую тему. Бригадир, я был резок с вами, и я говорил только то, что я думал и думаю. Но я забуду о том, что сказал, если и вы забудете. Если мы будем ссориться, как сейчас, наш поход, как вы его назвали, ни к чему хорошему нас не приведет.

– Восхитительно, – похлопал Бригадир Лансинга по плечу. – Слова не мальчика, но мужа. Я рад, Лансинг, что вы на моей стороне.

– Не думаю, что я на вашей стороне, – возразил Лансинг. – Но я стараюсь, чтобы в нашей небольшой группе не возникало ненужных трений.

– Слушайте, – сказала Сандра, – успокойтесь все, и прислушайтесь. Кажется, вой успел прекратиться.

Они замолчали и прислушались. И в самом деле, было уже тихо.

Когда Лансинг проснулся на следующее утро, все остальные еще спали. Пастор лежал, укрытый скомканными одеялами. Его поза стала немного менее напряженной, он уже не казался завязанным в тугой узел.

У костра присел, согнувшись, Юргенс, наблюдая за кипящим котелком с овсянкой. Кофе стоял в сторонке, на остывающих углях – чтобы сам кофейник не остыл.